Минус четыре по Цельсию (СИ)

- К Железняку идете? – интересуюсь у мелких, не поворачивая головы.

- Э-э… Да… - нестройным хором мямлят Давид и Голиаф.

- Ну, тогда ведите, - поднимаюсь и застегиваю молнию на куртке. - А то вдруг у вас тут еще что-то поменялось…

 

Закрут тройками, разгон, места полно. Еду на внутреннем левом ребре, немного приседаю и тут же резкий мах правой ногой. Туча ледяной пыли веером взлетает вверх, поднятая чиркнувшим по льду правым зубцом. А вместе с ней взлетаю и я, немного под углом к поверхности, но не критично. Ровно на столько, чтобы осталась возможность при приземлении эффектно парировать снос в сторону и, вывернувшись, выехать в кораблике, раскинув руки и повернув голову в сторону зрителей. Сделал… Снова сделал. Четверной сальхоф по-прежнему мой самый стабильный и любимый из квадов, и я не упускаю случая, по возможности, всегда приземлить его соло, не в каскаде, чтобы не смазывать впечатление ни себе, ни окружающим. Ведь вам же нравится, я точно знаю. Иначе бы вы сейчас на меня не смотрели…

Вспоминаю…

В танцевальный зал приходим не первые. На матах на полу и у станков уже сидят и стоят девчонки и пацаны – ждут Лешу Железняка, нашего тренера по танцам. В основном в зале повзрослевшая мелюзга, которую помню плохо. Хотя… Вот эта… Темненькая. Со смешной гулькой на голове и милой улыбкой. Женя. Точно! Женя Волкова. Когда-то, когда я здорово приложился на тренировке и разбил себе до крови башку она, еще совсем кроха, проявила ко мне настоящее чувство жалости и участия, и даже угостила шоколадкой. А это, скажу я вам, в нашем мире почти как руку помощи утопающему протянуть. Интересно, помнит ли?..

Женя поднимает глаза и, узнав меня, улыбается. Киваю ей и тоже скалюсь в ответ. Из девчонок постарше - Маша Слепых, высокая, худенькая светловолосая девочка и Дина Бородина, маленькая, смугленькая брюнетка. Я их помню, они занимались в одной группе с моими девчонками. Была еще одна, Соня Аленьева, она даже ездила с нами в Корею запасной, но потом, я что-то читал, кажется она ушла из спорта из-за травмы. С нашим появлением девчонки оживляются, а те, кто меня знают или помнят смотрят с улыбками.

Подхожу к Маше и Дине.

- Привет, Сережа!

- Здравствуйте. Приятно видеть знакомые лица.

Они хихикают, переглядываясь.

- Ты к нам надолго?

- Возьмете обратно, так может и навсегда, - подмигиваю им я.

Девчонки краснеют, улыбаются. Подросла смена моим принцессам…

Нахожу себе место чтобы сесть. И каким-то шестым чувством понимаю, что на меня смотрят… Поднимаю глаза в сторону двери…

И вижу ее…

Повзрослевшую. Похорошевшую, если это вообще возможно. Округлившуюся и вытянувшуюся в тех местах, где этого требует физиология. Очаровательную и такую хорошенькую. Балеринку.

Валечку.

Увидев меня, она замирает на месте и, своим детским движением, прячет лицо в ладонях, продолжая подглядывать сквозь пальчики.

Подхожу к ней, аккуратно беру ее руки в свои и отвожу ладони от лица.

Та же улыбка. Тот же взгляд. Все как было раньше. Как тогда…

- Ты… - выдыхает она шепотом.

- Здравствуй, котенок…

- Ты!..

Я не успеваю ничего сделать, как она бросается ко мне, обнимает и прижимается всем телом, спрятав лицо у меня на груди. И мне остается только обнять ее в ответ… И с наслаждением коснуться губами ее мягких волос, вдыхая их свежий, девичий аромат.

Вокруг нас неловкое молчание, шепот и смешки.

И удивленный, и одновременно веселый голос Леши Железняка.

- Ну вот, Ланской, не успел вернуться, как снова за старое…

Валя поднимает головку, окутывает меня своим бездонным взглядом и улыбается со все той же детской искренностью, которая когда-то давно поразила меня в самое сердце.

- Я боялась, что ты меня забудешь, - шепчет она одними губами.

А у меня в душе девятый вал, и шторм без шансов на спасение…

Вы не подумайте, полтора часа хореографии мы честно отпрыгали и отплясали. Просто Валька от меня ни на шаг не отходит. И молча поглядывает. Да так, что меня мороз по коже прошибает…

Ну а потом все организованно разбегаются по раздевалкам. Потому что всех ожидает утренний лед с раскаткой. А меня ждет Нинель…

 

После сальхофа еще немного кручу твизлов и моухоков, заканчивая все заходом во вращение. Бильман – радикально задранная вверх нога и рукой держусь за лезвие – и, наконец, завершающий стремительный винт, где частота вращения превышает все разумные величины. Останавливаюсь. Прогибаю спину. И застываю в финальной позиции с последним тактом моей музыки. Не бог весть что – ария из мюзикла «Кошки» Веббера. Но в стиле Брайана Осборна и его школы. В конце концов, я же два года у него занимался.

Выхожу из образа.

И в леденящей душу тишине, царящей над ареной, слышу произнесенную с трибун сдавленную, но краткую и емкую оценку своего выступления.

- Ни хрена себе…

И тут же зал оживает, и вот уже слышны смешки и шушуканья. И даже кто-то пытается аплодировать…

Но первая реакция самая искренняя. Мне она нравится больше всего. И очень хочется верить, что мои бывшие тренеры подумали про мое выступление примерно тоже самое. Пусть даже в слух будет высказано совершенно иное.