Минус четыре по Цельсию (СИ)

- Да ну вас к черту, - зло отмахиваюсь от них обеих я.

Лерка продолжает нудить.

- А не хочешь узнать, что с Сашкой-то случилось?

Качаю головой.

- Я в курсе. Мне Домнин все рассказал…

- Рома поднял ее в высокую поддержку, - объясняет Лера на вопросительный взгляд Нинель, - покрутил, снял, поставил на лед, а у нее кровь фонтаном из носа, изо рта… Она глаза закатила, хлоп – и в обморок. Едва поймали. Вид был такой, словно ее об лед головой приложили.

- Ох ты ж, господи, - качает головой Нинель.

- Пока не в себе была, бредила, только и повторяла, Сереженька, Сереженька… А в себя пришла, так первое что сказала мне, чтобы я не вздумала тебе, дураку, звонить…

Из палаты появляются врач и медсестра. Я тут же дергаюсь в их сторону, но Лерка ловит мня за руку.

- Может не надо, Сереж?..

- Отстань… - я сбрасываю ее ладонь, но тут же, устыдившись, обнимаю за плечи. – Прости. Ты умница. А я, ты права, дурак. Но… - я понижаю голос до шепота, чтобы слышала только она. – Я не прощу себе, если не проведу с ней по максимуму времени… которое нам осталось.

Лерка смотрит мне в глаза, качает головой, и показывает взглядом в сторону двери…

Она сидит посреди кровати, в той же позе, что я ее оставил, скрестив по-турецки ножки и глядя в телевизор. На экране знакомые лица – Аня, Таня, я, Нинель… Все остальные. Какая-то нарезка из Ютьюба наших соревнований и интервью. Что-то давнее. Кадры из Санкт-Петербурга, из Парижа… Странно, я такого старья уже и не вспомню…

Сашенька смотрит на меня и на ее лице снова улыбка.

- Попросила Лерку, - кивает она на экран, - так она накачала мне целую флешку твоих выступлений… Вот сижу смотрю с утра до вечера…

Я опускаюсь на колени перед ее кроватью, и она с готовностью подбирается к краю, свешивая ножки и, как тогда в «Лужниках», ставя ступни мне на бедра. Только тогда она была несколько более одета…

Глажу ее мускулистые, загорелые ноги. Наклоняюсь, целую внутренние поверхности ее бедер. Она вздрагивает, смотрит на меня испуганно. Но тут же, словно преодолев психологический барьер, расслабляется, прикрывает глаза и кончиком языка облизывает свои пересохшие, почти бесцветные губки.

Не произнося ни слова, стягиваю с нее трусики – она не возражает и не сопротивляется. И уже сама сбрасывает через голову свою маечку, являя мне себя абсолютно обнаженным совершенством.

- Смотри на меня… - шепчет она. – Видишь, какая я? Смотри на меня везде… Трогай меня…

Она широко раздвигает ножки, и я любуюсь ее филигранным, нежным, сочащимся желанием женским естеством.

Глажу ее безупречное, прекрасное тело. Провожу ладонями по плечам и выдающимся под тонкой, белой кожей острым ключицам. Ласкаю тугие, торчащие, как две взведенные ракеты, круглые налитые грудки с бесстыдно возбужденными розовыми сосками. Кончиками пальцев касаюсь линий ее тренированного, эластичного пресса, в котором ни капли жиринки. Наконец, подхватываю ее за бедра, притягиваю к себе и, прильнув к призывно раскрывшемуся для меня источнику жизни, с наслаждением пью ее страсть, ее желание, ее любовь и нежность.

Сашенька дрожит в моих руках от наслаждения, боли, страха и жажды. Запустив свои ладони в мои волосы, она гладит мою голову, прижимая меня к себе так, чтобы не упустить ни капли такого желанного и такого запретного удовольствия, которое без остатка готов дать ей я.

И случается Хиросима…

Извиваясь под напором хлынувшего в нее первородного счастья, она встречает его громким, грудным, ничем не сдерживаемым стоном, одновременно обхватывая меня руками и ногами, так, как будто хочет утащить, утянуть, украсть в это свое счастье и меня, с собою вместе… И продолжается это всего лишь миг, как взгляд, который нас связал, как вздох, которым мы обменялись, как мысль, промелькнувшая в наших головах в одночасье…

Миг длиною в вечность…

А потом на нее расслабленную, безвольную, тихонько хихикающую, поддатливую и мягкую я снова натягиваю ее маечку и трусики, с сожалением одаривая прощальными поцелуями оба веселых, радующихся мне сосочка, бархатные своды грудок, ложбинку между ними, животик, пупок и все что ниже и ниже, и ниже…

- Ой… Ох… Сереженька, хороший мой… Не нужно больше…

Саша мягко останавливает меня, когда я, увлекшись, снова пытаюсь раззадорить ее поцелуями и ласками в ее самом нежном и сладком месте.

- Устала? – спрашиваю я.

- Нет, что ты… Это было так… волшебно… Я чуть не отключилась от… удовольствия. Просто… Мне не очень все это можно…

- Господи, извини…

- Могут сосуды не выдержать и… я просто кровью истеку…

Меня продирает мороз по коже от осознания того, на какой грани она все это время балансирует.

- Так значит поэтому ты… одна?..

- Уже года четыре как, - кивает она. – Как диагноз поставили, так и со спортом закончила, и… отношений больше… никаких ни с кем и не было… До сегодняшнего дня.

Она стреляет в меня глазами и ее щеки покрываются бледным румянцем.

- Всем потенциальным кавалерам приходится рассказывать басню о том, что у меня есть парень, - она хитро щурится. – Потому что кому я такая нужна, если я… Ни дать, ни взять, как в том анекдоте…

Невольно хмыкаю, вспоминая скабрезную шуточку.