Минус четыре по Цельсию (СИ)

Она снова молча проглатывает мои слова. Все, как всегда. Мы раздражаем друг друга до бешенства. Но как прожженные мазохисты вновь и вновь мучаем себя взаимными претензиями и издевательствами. Она не хотела себе такого сына как я. Мне не нужна была такая мать, как она. Но она нуждается в самом перспективном кандидате в сборную команду на следующей олимпиаде. А мне никак не обойтись без лучшего в стране тренера…

- Сережа… - она, словно проглотив комок игл, выдыхает мое имя.

- Нинель Вахтанговна? – вежливо оборачиваюсь к ней я.

- Я хочу тебя попросить… - ее голос звучит ровно, спокойно, по-деловому. Как будто бы она собирается уточнить свои замечания в отношении моего сегодняшнего катания.

- О чем?

Я расслабляюсь буквально на мгновение, но этого хватает, чтобы пропустить неожиданный удар.

- Оставь в покое Таню Шахову…

Бревно, огревшее меня по голове, отскочив, покатилось по косогору.

- У девочки на носу чемпионат страны, отбор в сборную, я хочу видеть ее на Европе – у нее все шансы на пьедестал… - голос ее звучит убедительно и жестко. - Ты знаешь, я никогда не вмешиваюсь в личные взаимоотношения моих спортсменов… И да, сегодня Таня просто сияла, как солнышко и все у нее получалось… Но где гарантия, что на кануне старта все будет точно также? – она поворачивает голову в мою сторону, пронзая меня холодным взглядом. - Поэтому, пожалуйста, не отвлекай ее…

Я, затаив дыхание, жду главную фразу, ради которой была произнесена вся эта речь. Придя в себя довольно быстро, я уже знаю, чем должно все закончится.

- И сам… не отвлекайся… - заканчивает она, выдохнув с облегчением.

Ну, кто бы сомневался.

- Ма, останови машину, - тихо прошу я.

Она не возражает и не пытается уговаривать. Тренер дал указание своему спортсмену. И спортсмен теперь должен был либо выполнить, то, что ему было сказано и двигаться к дальнейшим победам, либо убираться ко всем чертям.

Машина тормозит у тротуара и я, открыв дверь, вылезаю наружу. Снег валит как сумасшедший, подгоняемый ледяным ветром. А всего только октябрь…

- Завтра в девять хореография, - бросает она мне в спину.

Размахнувшись, я с разворота захлопываю дверь автомобиля и приседаю в шутовском поклоне, скрестив ноги, расправив руки и запрокинув голову.

Взревев двигателем, машина исчезает в ночи.

«Скатертью дорожка», - злобно думаю я, натягивая шапку поглубже на уши и кутаясь в шарф.

Идти мне некуда. В карманах, возможно, найдется рублей четыреста – достаточно для того чтобы набить вечно голодное брюхо запрещенным фастфудом, но крайне мало даже для самого дешевого хостела. Я оглядываюсь по сторонам.

А райончик-то так себе, не из приятных, но, думаю, принимая во внимание погодные условия, ничего страшного кроме обморожения мне не грозит – все хулиганы и гопники в этот час давно сидят по домам, уткнувшись носами в свои телефоны и приставки. Домой мне ехать не хотелось. В моей пустой огромной квартире нет ни мебели, ни холодильника. А можно ли называть то, другое, мое нынешнее, вынужденное место обитания домом – вопрос. Напроситься на ночь к друзьям? Я прикидываю, как добраться до ближайшего знакомого мне жилья… Ответ всплывает как-то сам по себе, и кажется совершенно очевидным. А почему бы и нет, в конце концов? Дойти до ближайшего метро и проехать шесть станций с двумя пересадками, и вот уже через час я могу оказаться в тепле… Если меня не выгонят…

Код домофона я помню, мимо консьержки прохожу с каменным лицом, поднимаюсь на девятнадцатый этаж в лифте, попутно наследив и намазав грязным снегом. Вот знакомая дверь. Стальная, обшитая лакированными деревянными панелями. Интересно, как хозяева отнесутся к незваному гостю, явившемуся в полдвенадцатого ночи? Звоню.

Дверь открывается прочти сразу же – ни тебе «кто там», ни «кого черт принес». На пороге – она сама. Тоненькая. Высокая. Черные волосы по плечам, огромные синие глаза удивленно распахнуты. Растерянная улыбка…

- Сережа?..

- Дайте воды попить, а то так есть хочется, что аж переночевать негде…

Я дурашливо закатываю глаза.

- Заходи быстрей… Что случилось?

Аня отходит в сторону, пропуская меня внутрь…

- Ничего страшного, – я приваливаюсь к дверному косяку и стягиваю промокшую шапку. - С Нинель поцапался. Так что по поводу переночевать – это я серьезно…

Меня не выгнали. Даже попытались накормить ужином, от чего я категорически отказался, и напоить чем-нибудь «для сугреву», от чего я отказался менее решительно, но вежливо. Анина мама разочарованно поставила обратно в шкаф тарелку, а Анин папа патетически воздел руки к небу – что за молодежь пошла, ни покурить с ними, ни выпить, ни по бабам пройтись. Сопровождаемый нелестными комментариями «молчал бы уже» и «по своим бабам ты уже находился», Анин папа был отправлен спать, а мы еще с час сидели на кухне, Аня – подремывая, а я - развлекая Анину маму рассказами о своей жизни.

- И ты что же, - удивляется она, - так и живешь с Нинель Вахтанговной?

- Не с ней, - ехидно ухмыляюсь я, - а у нее. В качестве мебели. Или дорогого сервиза…

- Держит его при себе, чтобы не сбежал, - сонно вставляет Анька. – Единственный мальчик у нее…