Мир без конца

Свадьбу назначили на воскресенье. В субботу вместо службы шестого часа Годвин велел провести проверку – сначала церемония поставления нового приора, затем венчание. Выдался очередной пасмурный день, по небу плыли низкие серые, набухшие дождем облака, и в соборе царил полумрак. После проверки братья и сестры отправились на обед, послушники принялись убирать церковь; к Годвину подошли Карл и Симеон, причем оба держались надменно.

– Кажется, все идет гладко? – бодро спросил Годвин.

Казначей ответил вопросом на вопрос:

– А поставлять будут тебя, брат?

– Конечно.

– Мы слышали, граф велел провести еще одни выборы.

– Вы считаете, он имеет на это право?

– Разумеется, нет, – отрезал Симеон. – Граф может выдвинуть кандидата, и все. Но уверяют, что епископ Ричард не утвердит твое избрание.

– Это Ричард вам сказал?

– Нет, сам он этого не говорил.

– Значит, пустые слухи. Поверьте, епископ меня утвердит. – Годвин говорил уверенно и мечтал лишь о том, чтобы испытывать такую же уверенность в душе.

Карл озабоченно спросил:

– Это ты сказал Ричарду, брат, что монахи откажутся от участия в венчании?

– Да.

– Весьма смело. Мы здесь не для того, чтобы бунтовать против знати.

Годвин предполагал, что Карл пойдет на попятную при первых же признаках обострения. По счастью, сам он не собирался испытывать решимость монахов.

– Нам не придется этого делать, не волнуйтесь. Пустая угроза. Но не говорите этого епископу.

– Так ты не станешь просить братьев не ходить на свадьбу?

– Нет.

– Ты затеял опасную игру, брат, – заметил казначей.

– Возможно, но я уверен, что опасность грозит только мне.

– Ты ведь даже не хотел становиться приором. Не собирался выдвигаться. Просто согласился с тем, что тебя выдвинули, когда все остальные отпали.

– Я и не хочу быть приором, – солгал Годвин. – Но нельзя позволить, чтобы граф Ширинг делал выбор за нас. Это намного важнее моих личных чувств.

Симеон посмотрел на него с уважением.

– Очень достойно.

– Как и вы, братья, я лишь пытаюсь исполнять волю Божью.

– Да благословит Господь твои усилия.

Старики ушли. Убедив их, что действует бескорыстно, Годвин ощутил укол совести. Карл и Симеон сочли его чуть ли не мучеником. «Но это так и есть, – твердил он себе, – я просто пытаюсь исполнить волю Божью».

Он осмотрелся. Собор вновь принял обычный вид. Годвин уже собрался отправиться на обед в дом приора, когда появилась Керис. Ее голубое платье резко выделялось в сером полумраке.

– Тебя поставляют завтра?

Годвин усмехнулся.

– Все задают мне этот вопрос. Ответ – да.

– Мы слышали, что граф затеял войну.

– Он ее проиграет.

Девушка пристально посмотрела на двоюродного брата умными зелеными глазами.

– Я знаю тебя с детства и вижу, когда ты врешь.

– Я не вру.

– Ты делаешь вид, что уверен в победе, а на самом деле это не так.

– Это не грех.

– Моего отца беспокоит мост. А монах Мердоу, судя по всему, будет еще больше на побегушках у графа, чем Савл Белая Голова.

– Мердоу не станет приором Кингсбриджа.

– Ну вот опять.

Годвин поморщился от ее проницательности.

– Не знаю, что тебе еще сказать, – отрезал он. – Меня избрали приором, и я намерен принять этот пост. Граф Роланд хочет помешать, но он не имеет права, и я буду сражаться с ним всеми доступными средствами. Тебе интересно, страшно ли мне? Да. И все-таки я твердо намерен победить.

Керис ухмыльнулась.

– Вот это я и хотела услышать. – Она похлопала Годвина по плечу. – Тебя ждет мать в доме приора, ступай к ней. Вообще-то с этим я и пришла.

Девушка развернулась и ушла.

Годвин двинулся по северному трансепту. «Керис умная», – думал он, наполовину восхищаясь двоюродной сестрой, наполовину на нее злясь. Ловко вытянула из него почти все подробности – столь открыто он еще ни с кем не говорил.

Он порадовался возможности потолковать с матерью. Все, кроме нее, сомневались, что у него хватит сил выиграть схватку. Может, она и теперь подкинет ему кое-какие полезные ходы.

Петранилла сидела в зале за столом, накрытым на двоих; перед нею стояли хлеб, эль и блюдо с соленой рыбой. Годвин поцеловал мать в лоб, вознес благодарственную молитву и сел за еду, позволив себе порадоваться:

– Ну что ж, вот я и избранный настоятель, а мы обедаем в доме приора.

– Но Роланд еще не сдался, – напомнила Петранилла.

– С графом вышло тяжелее, чем я ожидал. В конце концов, он обладает лишь правом выдвигать, а не выбирать. Следовательно, вовсе не обязательно, что будет избран его человек.

– Большинство графов довольствовались бы этим, но Роланд не таков. Он считает себя выше всех. – В голосе матери сквозила обида, и Годвин догадался, что она помнит о расторгнутой более тридцати лет назад помолвке. Петранилла мстительно улыбнулась: – Скоро он поймет, как опасно нас недооценивать.

– Он знает, что я твой сын.

– Это тоже важно. Может, ты напоминаешь ему о том, сколь непорядочно он поступил со мною. Уже хватит, чтобы тебя возненавидеть.

– Какой позор. – Годвин понизил голос на случай, если их подслушивают из-за двери. – До сих пор твой план срабатывал превосходно. Не вступать в открытое состязание, затем всех опорочить – просто блестяще.