Мир без конца

Вулфрик доказал, что способен работать на земле. Теперь в этом никто не сомневался. Его возраст уже ничего не значил. Единственным препятствием оставался гериот. Сможет ли он собрать столько денег, чтобы уплатить налог на наследство? Это будет зависеть от того, сколько удастся выручить за урожай. Зерна у него не много, но, поскольку непогода стояла везде, цена на пшеницу, верно, подскочит. В обычных обстоятельствах зажиточная крестьянская семья скопила бы деньги на гериот, но сбережения семьи Вулфрика покоились на дне реки в Кингсбридже. Так что все оставалось смутным, и Гвенда могла позволить себе мечтать о том, что Вулфрик получит землю и каким-то образом полюбит ее. Всякое ведь бывает.

Когда разгружали телегу, подошел крайне возбужденный староста Нейт.

– Эй, а ну бегом в церковь! Бросайте все дела!

– Я не могу оставить урожай на улице, вдруг снова дождь пойдет, – отозвался Вулфрик.

– Мы просто втащим телегу в амбар, – уточнила Гвенда. – А что за спешка, Нейт?

Староста уже бежал к следующему дому, поэтому прокричал, не оглядываясь:

– Новый лорд едет!

– Погоди! – Вулфрик поспешил за старостой. – Скажешь ему, чтобы он передал мне наследство?

Все замерли в ожидании ответа.

Староста неохотно развернулся и посмотрел на Вулфрика. Пришлось задрать голову, молодой человек был выше почти на добрый фут.

– Не знаю, – с заминкой ответил Нейт.

– Но я доказал, что могу работать на земле, ты же видишь. Загляни в амбар!

– Да, ты хорошо поработал, в этом никто не сомневается. А гериот заплатишь?

– Зависит от цены на пшеницу.

– Отец! – тихонько толкнула Перкина Аннет.

«Любопытно», – подумала Гвенда.

Перкин медлил. Дочь еще раз пихнула отца в бок.

– Ты же обещал, помнишь?

– Да, помню.

– Так скажи.

Перкин обратился к старосте:

– Я обещаю уплату гериота, если лорд передаст парню наследство.

Гвенда прикрыла рот ладонью.

Нейт переспросил:

– Ты за него заплатишь? Два фунта десять шиллингов.

– Если ему не хватит, я одолжу. Конечно, сперва они поженятся.

Нейт понизил голос:

– А кроме того…

Перкин и староста зашептались. Гвенда догадывалась, что Перкин предлагал горбуну взятку – наверное, десятую часть налога, то есть пять шиллингов.

– Отлично! – наконец кивнул староста. – Я передам лорду. А теперь все в церковь, живо.

Он убежал. Вулфрик широко улыбнулся и поцеловал Аннет. Все жали ему руку.

Гвенде стало больно. Ее надежды рухнули. Дочь Перкина оказалась не только красивой, но и умной: уговорила отца одолжить Вулфрику денег. Он получит семейный надел и женится на ней.

Девушка пересилила себя, помогла закатить в амбар телегу и двинулась в церковь, следом за счастливой парой. Все кончено. Новый лорд, не зная ни деревни, ни людей, скорее всего послушает старосту. Раз Нейт принял взятку, значит, уверен в исходе.

Конечно, отчасти это ее вина. Она чуть не сломала себе спину, помогая Вулфрику собирать урожай в тщетной надежде, что юноша поймет, какая она хорошая жена по сравнению с Аннет. «Все лето копала себе могилу», – думала Гвенда, шагая по кладбищу к церкви, хотя, повторись все заново, сделала бы то же самое. Просто не смогла бы смотреть, как он надрывается один. Что бы ни случилось, он всегда будет знать, что Гвенда была рядом. Почему-то эта мысль не утешала.

Почти все крестьяне уже собрались в церкви. Нейту даже не пришлось их поторапливать. Все хотели первыми выказать почтение новому лорду и увидеть, какой он: молодой или старый, красивый или уродливый, веселый или хмурый, умный или глупый, а самое важное – жестокий или добрый. Каждая черта его облика и характера, пока он остается лордом – а это может длиться годы, а то и десятилетия, – будет сказываться на их жизни. Разумный лорд способен превратить Уигли в благоденствующую деревню, а глупец будет выбивать изнурительные налоги, сурово карать за малейшую провинность и чинить несправедливость. Первое же решение, которое лорду предстояло принять, касалось Вулфрика.

Когда послышался перезвон упряжи, гул затих. Гвенда расслышала тихий, подобострастный голос Нейта, затем властный голос лорда. Она решила, что это высокий мужчина, уверенный в себе, но молодой. Все смотрели на двери. Те распахнулись.

Гвенда ахнула.

Мужчина, который вошел в церковь, был чуть старше двадцати лет. Высокий, облаченный в дорогой суконный плащ, он щеголял мечом и кинжалом на поясе. Похоже, он искренне радовался тому, что стал лордом Уигли, хотя в высокомерном взгляде угадывалась легкая неуверенность. Темные волнистые волосы обрамляли гордое красивое лицо, которое уродовал лишь сломанный нос.

Это был Ральф Фицджеральд.

* * *

Свой первый манориальный суд новый лорд назначил на ближайшее воскресенье.

Целую неделю Вулфрик ходил как в воду опущенный. Глядя на него, Гвенда чуть не плакала. Все лето он трудился без устали, не ведал покоя, не жаловался на участь тягловой лошади, но теперь мужество как будто его покинуло. Он сделал все, что в человеческих силах, и ныне его судьба зависела от кипевшего ненавистью лорда.