Мир без конца

Гвенда была в отчаянии. Она, что называется, горы свернула, чтобы заполучить в мужья любимого мужчину, у них ребенок, а теперь муж глядит на нее как на врага. Даже папаша никогда так не обращался с ее матерью, а Джоби вряд ли можно было назвать лучшим мужем на свете. Но Гвенда понятия не имела, что еще предпринять. Она пыталась опереться на Сэмми, держала сына одной рукой, а другой дотрагивалась до Вулфрика, как бы втолковывая, что неразрывно связана с ребенком, которого он любил, но Вулфрик просто отодвигался, от обоих сразу. Она даже пыталась соблазнить его плотью, прижималась по ночам голой грудью к его спине, проводила рукой по животу, касалась члена, но все было напрасно. Сама могла бы догадаться, доведись ей вспомнить, каким он был прошлым летом, прежде чем Аннет вышла за Билли.

Отчаявшись, Гвенда воскликнула:

– Да что с тобой такое? Я ведь лишь пыталась спасти тебе жизнь!

– Не следовало этого делать, – отозвался Вулфрик.

– Позволь я тебе убить Ральфа, тебя бы повесили!

– Ты не имела права!

– Какая разница, имела я право или нет?

– Так и твой отец рассуждал, верно?

Гвенда обомлела.

– Ты о чем?

– Твой отец думает, что кому какое дело до того, есть у него право на что-нибудь или нет. Если ему нужно, он берет и делает. Например, продает тебя, чтобы прокормить семью.

– Они продали меня на поругание! А я поставила тебе подножку, чтобы спасти от виселицы. Это совсем другое дело.

– До тех пор, пока будешь верить в это, ты не поймешь ни его, ни меня.

Гвенда поняла, что не вернет Вулфрика, стараясь внушить ему, что он ошибается.

– Ну хорошо… я не понимаю.

– Ты отняла у меня возможность принять решение самому. Обошлась со мною так, как с тобою обходился твой отец, будто с имуществом, за которым нужен присмотр, а не с человеком. Не важно, прав я или нет. Важно то, что решать было мне, не тебе. Но ты этого не поняла, и твой отец не понимал, что именно отобрал у тебя, когда продал.

Гвенда по-прежнему думала, что сходства тут нет ни малейшего, но не стала спорить, ибо до нее начало доходить, почему муж так рассердился. Вулфрик страстно жаждал самостоятельности – и это она могла оценить, поскольку сама стремилась к тому же. А она его все равно что обокрала.

– Я… – Гвенда запнулась. – Мне кажется, я поняла.

– Правда?

– Во всяком случае, больше я так не поступлю.

– Хорошо.

Гвенда лишь наполовину считала себя виноватой, но ей очень хотелось прекратить войну в семье.

– Прости меня.

– Ладно.

Вулфрик произнес всего одно слово, но она почувствовала, что муж смягчился.

– Ты знаешь, я не хочу, чтобы ты жаловался лорду Уильяму на Ральфа, но если решил всерьез, я не буду тебя останавливать.

– Рад слышать.

– Скорее я даже помогу.

– Вот как? И чем же?

36

В Кастереме лорд Уильям и леди Филиппа проживали в бывшем замке. Там еще сохранилась круглая каменная цитадель с зубцами, наполовину разрушенная и превращенная ныне в коровник. Замковая стена пребывала в целости, а вот ров высох и измельчал, и на его дне, теперь едва заметном, выращивали овощи и посадили плодовые деревья. На месте подъемного моста через канаву были переброшены мостки к воротам.

Гвенда с ребенком на руках прошла под надвратной аркой; ее сопровождали отец Гаспар, Билли Говард, Аннет и Вулфрик. На скамье у ворот маялся молодой дозорный, которому полагалось проверять гостей, однако, увидев сутану священника, останавливать крестьян он не стал. Гвенда порадовалась такой беззаботности. Быть может, получится, как она и рассчитывала, переговорить наедине с леди Филиппой.

Просители вошли в дом через главный вход и очутились в просторном, как было заведено, большом зале с высокими окнами наподобие тех, какие ставили в церквях, отчего казалось, что этот зал раскинулся чуть ли не на полдома. Остальное пространство, должно быть, по новым веяниям, отводилось под личные покои – это подчеркивало право знатного семейства на уединение, но ослабляло оборону дома.

Мужчина средних лет в кожаной блузе, сидевший за столом и считавший зарубки на счетной палочке, поднял голову, закончил считать, записал что-то на дощечке и сказал:

– Доброго вам дня, путники.

– Добрый день, мастер бейлиф[57], – поздоровался отец Гаспар, догадавшись, кто перед ним. – Мы бы хотели повидать лорда Уильяма.

– Его ожидают к ужину, святой отец, – учтиво ответил бейлиф. – Могу я спросить, по какому вы делу?

Гаспар пустился в объяснения, а Гвенда потихоньку выскользнула наружу, обогнула дом и двинулась к жилой половине. В деревянном строении она узнала кухню. На табурете у двери сидела молодая служанка, промывавшая в большом тазу с водой гору капусты. Девушка сразу принялась квохтать над младенцем:

– Сколько ему?

– Четыре месяца, почти пять. Это Сэмюел. Мы зовем его Сэмми или Сэм.

Малыш улыбнулся служанке, и та не преминула умилиться:

– Агу-агу.

– Я простая женщина вроде тебя, – сказала Гвенда, – но мне нужно поговорить с леди Филиппой.

Служанка нахмурилась и явно забеспокоилась.

– Я всего лишь прислуживаю на кухне.

Похоже, все окажется труднее, чем Гвенда предполагала.

– Но ведь ты ее видишь, верно? Можешь замолвить за меня словечко?