Мир без конца

Он сидел неподвижно, прислонившись спиной к дереву и глядя в костерок, слушал шуршание мелких зверьков в подлеске и уханье охотящейся совы. Спокойнее всего он становился именно в часы ожидания перед решительными действиями. Тихо, темно, можно подумать. Ощущение близкой опасности, тревожившее большинство людей, его, как ни странно, умиротворяло.

Сегодня ночью главная опасность заключалась не в тех случайностях, которыми чреваты сражения. Да, рукопашная состоится, но противниками будут жирные горожане и мягкотелые монахи. Настоящая опасность состояла в том, что люди могут его узнать. Ральф собирался сотворить нечто из ряда вон выходящее. Об этом будут с негодованием говорить во всех церквях Англии, а может быть, и всей Европы. Громче всех клеймить преступление станет Грегори Лонгфелло, для которого Ральф и совершал святотатство. Если узнают, что он к этому причастен, его повесят.

Но если нет – он станет графом Ширингом.

Решив, что уже два пополуночи, он разбудил остальных.

Оставили стреноженных лошадей пастись, вышли из леса и двинулись по дороге в город. Алан, как было и во Франции, нес подручное снаряжение – короткую приставную лестницу, моток веревки и железную «кошку», при помощи которой штурмовали крепостные стены в Нормандии. На пояс он повесил зубило и молоток. Возможно, инструменты и не понадобятся, но походы приучили к тому, что нужно быть готовым ко всему.

Еще Алан тащил несколько больших мешков, туго свернутых и увязанных в тюк.

Когда показался город, Ральф выдал всем капюшоны с отверстиями для глаз и рта, а сам надел латную рукавицу на левую руку, чтобы прикрыть предательские обрубки трех пальцев. Так никто его не узнает, если, конечно, он не попадется.

Все шестеро обернули башмаки поясными войлочными сумками и подвязали у коленей, чтобы приглушить звук шагов.

Уже сотни лет Кингсбридж не подвергался осадам, и об обороне города не слишком заботились, особенно с приходом чумы. Тем не менее с юга в город было не войти. У ближнего к городу моста Мерфина стояла каменная караульня у крепкой деревянной двери на засове. Река служила естественной защитой города на востоке и юге. На севере и западе, где мост не требовался, тянулась стена, ныне обветшавшая и полуразрушенная. Ральф решил зайти с севера.

Жалкие лачуги сгрудились с наружной стороны стены, как собаки на заднем дворе мясницкой лавки. Алан разведал путь пару дней назад, когда они приезжали в Кингсбридж справиться насчет Тилли. Теперь Ральф и наемники следовали за Фернхиллом, ступая мимо хижин как можно тише. Даже бедняки предместий способны поднять тревогу, если проснутся. Залаяла собака, и Ральф замер, но кто-то ругнулся на псину, и лай затих. Вскоре отряд подошел к проломленному участку стены и без труда перелез через выпавшие камни.

Они очутились на узкой улице за складами, которая выводила прямиком к северным воротам города. Ральф знал, что у ворот в будке стоит часовой. Шли тихо. Хотя они уже за стенами, часовой наверняка окликнет их, если заметит, и примется звать на помощь, если ответы ему не понравятся. Но, к радости Ральфа, часовой крепко спал на табурете, прижавшись спиной к стене будки, а позади него на полке оплывал огарок свечи.

Все же Ральф решил не рисковать. Подкрался ближе, перегнулся через подоконник и длинным ножом перерезал часовому горло. Тот проснулся и попытался закричать, но из разинутого рта уже лилась кровь. Когда часовой обмяк, Ральф подхватил его и держал, пока тот не застыл, потом прислонил тело к стене, вытер окровавленное лезвие о блузу мертвеца и вложил нож в чехол.

Большая двойная дверь, преграждавшая путь, имела калитку в человеческий рост, и Ральф отпер ее, подготовив путь к отступлению.

Шестеро мужчин молча зашагали по улице в направлении аббатства.

Луны не было, именно потому Ральф выбрал нынешнюю ночь: дорогу освещал лишь тусклый свет звезд. Лорд настороженно поглядывал на верхние окна домов: если кому-то случится бросить взгляд на улицу, этот полуночник точно рассмотрит зловещую компанию в масках. По счастью, было не настолько тепло, чтобы оставлять окна открытыми на ночь, но на всякий случай Ральф натянул капюшон пониже, желая надежно спрятать голову и маску, и жестом велел остальным сделать то же самое.

В этом городе он провел детство и прекрасно помнил все улицы. Его брат Мерфин до сих пор жил здесь, хотя Ральф и не знал точно, где именно.

Прошли по главной улице мимо «Остролиста», закрывшегося и запертого несколько часов назад, и свернули к собору. Высокие, обитые железом деревянные ворота аббатства уже много лет стояли нараспашку, их петли проржавели и перекосились.

В аббатстве было темно, только в окнах госпиталя горел неяркий свет. Ральф прикинул, что в это время монахи и монахини должны спать глубоким сном. Приблизительно через час они проснутся на утреню, что начиналась и заканчивалась до рассвета.