Мир без конца

Остин, худощавый и придирчивый юноша с редеющими светлыми волосами, по достоинству оценил круговое расположение комнат. Круглолицый Сайм был чуть постарше и как будто не горел желанием перенимать опыт Керис: настоятельница подметила, что он все время отводил взгляд, стоило ей заговорить.

– Я считаю, что в госпитале всегда должно быть чисто.

– Зачем? – снисходительно справился Сайм, словно спрашивая маленькую девочку, почему той нужно отшлепать куклу.

– Чистота – добродетель.

– Ага. Значит, ваше убеждение никак не связано с равновесием гуморов в теле.

– Понятия не имею. Мы не очень-то следим за гуморами. Сами видите, против чумы учение о гуморах оказалось бессильным.

– А подметание полов помогло?

– По крайней мере, чистое помещение бодрит больных.

– Ты должен признать, Сайм, – вставил Остин, – что некоторые оксфордские наставники разделяют воззрения матери-настоятельницы.

– Кучка гетеродоксов![93]

– Самое главное – отделить больных, чья хворь способна передаваться здоровым, от остальных, – сказала Керис.

– Для чего? – спросил Сайм.

– Чтобы предотвратить распространение болезни.

– Как, по-вашему, передаются заболевания?

– Этого никто не знает.

Монах позволил себе короткую победную усмешку.

– Тогда откуда же вам известно, как можно предупредить их распространение, позвольте спросить?

Он явно счел, что побил ее в споре – в Оксфорде студиозусы прежде всего осваивали именно это умение, – но Керис не собиралась сдаваться.

– Мне подсказывает опыт. Пастух не понимает чуда, благодаря которому ягненок растет во чреве овцы, но знает, что тот не родится, если не подпускать к овце барана.

– Хм-м.

Керис не понравилось это «хм-м». «Малый-то толковый, – подумалось ей, – но приложить бы ему свой ум к миру вокруг». Ее поражало различие между умниками вроде Сайма и тем же Мерфином. Последний обладал множеством знаний, его отличала удивительная способность схватывать суть сложных конструкций, но он никогда не забывал о вещественности мира, поскольку знал, что любая его ошибка обернется обрушением построенного здания. Ее отец Эдмунд тоже был человеком умным и практичным, а Сайм, подобно Годвину с Антонием, упорно цеплялся за учение о гуморах, и ему было все равно, выживут больные или умрут.

– Она тебя поймала, Сайм. – Остин широко улыбнулся, явно радуясь тому, что его самодовольный друг не переспорил неученую женщину. – Пускай мы не знаем в точности, как распространяются болезни, но отделить больных от здоровых точно не повредит.

Их беседу прервала сестра Джоана, казначей обители.

– Мать Керис, вас спрашивает староста Аутенби.

– Он пригнал телят? – Деревня Аутенби была обязана каждую Пасху поставлять сестрам дюжину годовалых телят.

– Да.

– Пожалуйста, отведи скотину в загон и попроси старосту подойти сюда.

Сайм и Остин простились и ушли, а настоятельница отправилась проверить, как выложили плиткой пол в отхожем месте. Там ее и отыскал староста, Гарри-пахарь. Керис прогнала прежнего старосту, не спешившего подстраиваться под перемены, и поставила на его место самого деятельного молодого человека в деревне.

Гарри протянул руку, что было довольно смело с его стороны, но Керис он нравился, и возмущаться она не стала.

– Тебе, должно быть, несподручно гнать сюда телят, когда идет весенняя вспашка? – проговорила настоятельница.

– Уж точно. – Как и большинство пахарей, Гарри мог похвастаться широкими плечами и мускулистыми руками. Чтобы править общинной упряжкой, в которую запряжено восемь волов, что влекут тяжелый плуг по сырой и тяжелой земле, нужна немалая сила и умение. Почему-то почудилось, что Гарри принес с собой в аббатство толику свежего деревенского воздуха.

– Может, будете выплачивать деньгами? Сегодня такое происходит повсеместно.

– Да, так будет удобнее. – Староста прищурился с крестьянской хитринкой. – А сколько платить-то?

– Обычно за годовалого теленка на рынке дают десять – двенадцать шиллингов, хотя в этом году цены упали.

– Еще как упали, почти вдвое. За три фунта можно купить дюжину телят.

– А в хороший год – за шесть.

Он ухмыльнулся, увлеченный торгом.

– Это уж ваши заботы.

– Но ты предпочел бы платить деньгами?

– Если договоримся о размере платы.

– Пусть будет восемь шиллингов.

– Если за теленка дают всего пять шиллингов, где нам брать остальные деньги?

– Давай так. Впредь Аутенби будет отдавать обители пять фунтов деньгами или дюжину телят – на ваш выбор.

Гарри поразмыслил, поискал ловушку, но не нашел подвоха.

– Хорошо. Сделка?

– Как ты это себе представляешь?

К ее изумлению, пахарь ее поцеловал.