Мир без конца

В пору графского суда город Ширинг преображался так, словно в нем начинался праздник. Все постоялые дворы на главной площади заполняли мужчины и женщины в своих лучших нарядах, громко требовавшие выпивки и еды. Разумеется, город не упускал возможности провести рынок, и на площади появлялось столько лотков, что несколько сотен ярдов приходилось преодолевать полчаса. Наряду с разрешенной торговлей с лотков процветала и кустарная: сновали булочники с подносами выпечки, уличный скрипач пиликал на скрипке, увечные и слепые нищие просили подаяния, шлюхи бесстыдно выставляли напоказ груди, неподалеку выплясывал медведь, а рядом вещал бродячий проповедник.

Граф Ральф одним из немногих сумел пересечь площадь быстро. Впереди него двигались верхом три рыцаря, позади тащилась горстка слуг. Все вместе они продрались сквозь сутолоку, рассекли ее, как лемех рассекает землю, деловито оттесняя торговцев и зевак, не обращая внимания на проклятия, поднялись на холм, въехали в ворота замка шерифа и во дворе красиво остановились и спешились. Слуги немедленно закричали, подзывая конюхов и носильщиков. Ральф любил, чтобы о его приезде узнавали все.

Граф испытывал волнение. Предстоял суд над сыном его заклятого врага, обвиняемым в убийстве. Ральф находился в двух шагах от сладчайшей мести, которую только можно вообразить, и радость его была столь велика, что он даже слегка стеснялся: ему не хотелось, чтобы его рыцари догадались, как много это событие для него значит. Он скрывал ото всех, в том числе от Алана Фернхилла, свое горячее желание увидеть Сэма повешенным. Ральф опасался, что в последнее мгновение что-нибудь да сорвется. Никто лучше его не знал, каким сбоям подвержен механизм правосудия; в конце концов, он сам дважды избежал повешения.

Во время заседания ему полагалось сидеть на судейской скамье, и он пообещал себе сделать все, чтобы неприятностей не возникло.

Ральф передал поводья груму и осмотрелся. Этот замок не являлся оборонительным сооружением и больше походил на таверну с просторным двором, пусть и обнесенную крепкими стенами и хорошо охраняемую. Шериф Ширинга, укрываясь внутри, мог не опасаться мести родственников тех, кого арестовал. В подвалах располагались темницы, а наверху имелись гостевые комнаты, в которых наезжающих судей никто не тревожил.

Шериф Бернард проводил Ральфа в его комнату. Шерифы являлись уполномоченными короны в графствах, отвечали за сбор податей и за отправление судопроизводства. Должность виделась заманчивой, жалованье выгодно дополняли подарки, взятки и доля от положенных по закону взысканий и невыкупленных залогов. Отношения между графами и шерифами бывали непростыми: граф стоял выше по положению, однако шериф был самостоятелен в совершении правосудия. Бернард, богатый торговец шерстью и почти ровесник Ральфа, встретил графа любезно, но в его любезности неуклюже сочетались панибратство и почтительность.

Филиппа ожидала мужа в приготовленных для них покоях. Ее длинные седые волосы были убраны в замысловатую прическу, на плечи она набросила дорогой плащ, тускло отливавший серым. Некогда врожденная спесь делала из нее гордую красавицу, но теперь она выглядела всего-навсего брюзгливой старухой. Ее легко было принять за мать Ральфа.

Граф поздоровался с сыновьями, Джерри и Роли. Он никогда толком не умел обращаться с детьми, а собственных отпрысков видел нечасто: в младенчестве за ними, конечно же, ходили женщины, а потом мальчишек передали на попечение монахов. Отец вел себя с ними приблизительно как со сквайрами на своей службе – то приказывал, то добродушно подшучивал. Пожалуй, ему было бы с ними проще, будь они постарше. Впрочем, его неуверенность как будто не имела значения: сыновья смотрели на отца как на героя.

– Завтра вы будете сидеть на судейской скамье, – сказал Ральф. – Хочу, чтобы вы увидели, как вершится правосудие.

– А можно сегодня пройтись по рынку? – спросил старший сын Джерри.

– Можно. Возьмите с собою Дикки. – Это был один из слуг в Эрлкасле. – Вот вам деньги.

Ральф дал каждому сыну по горсти серебряных пенни, и мальчики ушли. Ральф уселся поодаль от Филиппы. Он не прикасался к жене и всегда старался держаться подальше, чтобы не дотронуться случайно. У него не было сомнений в том, что она одевается и выставляет себя старухой намеренно, чтобы он к ней вновь не потянулся. А вдобавок каждый день ходит в церковь.

Да, странные отношения двух взрослых людей, которые когда-то зачали общего ребенка, но эти отношения длились долгие годы и уже никогда не изменятся. С другой стороны, они дарили Ральфу возможность развлекаться со служанками и шлюхами на постоялых дворах.

Увы, порою приходилось общаться, исключительно о детях. У Филиппы имелись твердые убеждения, и с годами Ральф пришел к выводу, что проще что-либо обсудить с женой, чем принимать решения самому, а потом с ней воевать.

– Джеральд по возрасту годится в оруженосцы, – сказал Ральф.

– Согласна.

– Хорошо. – Ральф даже удивился. Он-то думал, что жена станет возражать.

– Я уже поговорила с Дэвидом Монмутом, – добавила Филиппа.