Мир и война в жизни нашей семьи

Я познакомился с поляками. Мы все вышли из помещения. В свинарнике осталась только одна старуха. Мне понравился молодой парень Франек. Он не унывающий. Всё время что-то поет. У всех поляков на рабочей одежде на груди пришита желтая буква высотой около 10 см «Р», что значит п о л я к. У русских, Николая и Натки, нашита белая тряпка с тремя буквами «OST».

По дороге к нам присоединились еще два человека без всяких нашивок – Николай и Оля. Они из оккупированной Западной Белоруссии. Имеют удостоверения фольксдойч (вроде друзья немцев).

Мы подошли к площади – месту сбора рабочих перед выходом непосредственно на работу. Это как бы нарядная, где дают указания, кто и что должен делать. У места сбора уже стояла группа гражданских немцев. Две старые девы (Эрна и Паула…). Три старика и два подростка лет по 16 – Эрвин и Фриц. Отдельно от этой группы у столба, на котором повешен небольшой колокол, стояли еще два немца лет по 50. Один рыжий в шапке-картузе спортивного типа, с палкой, в яловых сапогах. Это, как мне сказали, мастер. Второй в зеленой шляпе с пером, в хромовых сапогах, в брюках галифе, с тросточкой. Они о чем-то разговаривали между собой. Слышно только, что мастер всё время говорит: «Гут, гут». Немец в шляпе – это инспектор, или в нашем понимании директор-распорядитель имения, т. е. главный по имению.

Затем к нашей группе пришли строем под командованием солдата – старика-немца – 10 человек пленных, как потом стало известно, югославов. Ребята в черных приличных шинелях и вообще во всем исправном обмундировании. Все выглядят молодыми и здоровыми.

Когда на площадь прибыли пленные, мастер подошел к столбу, дернул за веревочку, и раздался колокольный звон. Вся группа людей под предводительством рыжего мастера пошла за околицу в поле. Впереди шел мастер, за ним немцы, затем наша группа гражданских со знаками отличия «Р» и «OST». Замыкалась группа пленными югославами, а сзади шел немец-солдат с винтовкой.

Работы в поле разные. То собирали картофель, то пололи брюкву, то окучивали всякого рода пропашные культуры. Если работы были по уборке картофеля или каких-либо овощей, то обычно мастер шел сзади работающих – то подгонял отстающих, то делал тому или другому замечание о плохом качестве сбора. Он шел сзади и тростью ковырял землю. Если обнаруживал пропущенный клубень картофеля, то того, кто это пропустил, окликал и подзывал к себе. Грозил ему тростью, заставлял поднять клубень и ругал: «Форт! Флюхтен!», и как-то вроде бы незаметно хватался за карман, где у него лежал пистолет.

Впереди по уборке всегда шли немки Эрна и Паула. Они задавали темп. Мастер всегда был там, где работало наибольшее количество людей. Если же на какой-либо работе требовалось небольшое количество людей, то в этой группе обязательно за старшего кто-нибудь из немцев и к нему назначались или русские с поляками, или пленные. Рабочие немцы боялись мастера и инспектора даже больше, чем мы. Завидев издали мастера или инспектора, они начинали работать интенсивнее и предупреждали нас: «Инспектор!!». Но обычно, надо сказать, как мы, подневольные, так и сами немцы работали не спеша. Только, конечно, немцы работали очень аккуратно, качественно. Они уж картофель или свеклу в земле не оставляли. Работали они без спешки, как-то автоматически, а если даже устраивали перекур, то никогда не выпускали из рук рабочего инструмента и не садились. Не было «перекура с дремотой», как привык русский человек. По окончании работы немцы очень тщательно вытирали рабочий инструмент. После работы у них никогда на лопате не остается земля. Как правило, с лопаты соскоблена вся земля. Она вытерта насухо и блестит.

Мы, конечно, работали только тогда, когда находились под наблюдением, обычно же мы создавали видимость работы. Но с нас почти не спускали глаз. И не только мастер, но и все немцы. На работе у нас все мысли направлены на то, чтобы меньше работать и, как только можно, чем-либо навредить. Конечно, вредительство это было мелкое, но всё же, когда вредил не один, а почти все подневольные – русские, поляки и пленные, то это, нам кажется, давало какой-то результат. Например, при копке картофеля или других корнеплодов оставлять, а вернее, даже закапывать самые крупные корнеплоды в землю. Если же корнеплоды возили куда-то и на возу сидел кто-то из подневольных, то незаметно во время езды сталкивать корнеплоды на землю. Делали так почти все, но делать это надо было очень хитро.

В первый же день после обеда ко мне подошел мастер и сказал, чтобы я после работы пошел с фрау в полицию. Он сказал Николе с Западной Украины (тот хорошо понимал по-немецки), чтобы Никола рассказал мне, где находится полиция. Вечером после работы мы с Верой пошли в полицию. Полицейский жил в доме-особняке. Дом выглядел прилично. Полицейский принял нас в прихожей. Вышел к нам в пижаме старик лет 70, но бодрый, с военной выправкой. Физиономия чисто немецкая. С усами. Как у канцлера Бисмарка, вернее, как у немецких генералов, которые смотрят с фотографий в журнале «НИВА» 1914–1916 гг.