Мир, который без меня. (Альтернативный гей-роман).Книга 3.

Время шло. Или не шло. Эта уникальная способность Роя потеряться в пространстве. Вот, вроде бы, стоял на месте и вдруг забыл, где это самое место, а потом забыл, что вообще стоял. Провалы во времени, когда, переступив на другой край, уже не помнишь, где только что был. Маккена открыл глаза. Неопределенное время суток за окном. Слишком темно для утра. Слишком светло для вечера. Утровечерие. Ветер застрял в занавеске и уже потерял силы в попытке выбраться из нее. На тумбочке возле кровати стакан сока, а дальше на табуретке «это». Стив притащил «это», чтобы Маккене не приходилось таскаться в туалет по лестнице вниз. Биотуалет для его биоотходов… Тишина. Рой поднялся. Проклятое колено! Лучше бы он сломал себе шею. Прошла всего неделя с того момента, как он сказал «уезжай». Нет, Энди не уехал. Пока, но стало на семь гребанных дней меньше до момента, когда он его уже не удержит. Полушария Маккены опять разъехались в разных направлениях, и логика в мыслительном процессе прервалась. Он опять ничего не понимает. Как бы там ни было, но Энди размазан по всем его мыслям, и Рой опять злится. Он злится на себя, потому что не может простить Энди то, что он занимался проституцией. Нет, не то. Не потому что он этим занимался, а потому, что… занимался этим. Не то, чтобы… Он ненавидит Энди за тот момент, когда он решил этим заниматься и после того, как он этим занимался, он решил выгребать за Роем дерьмо. То есть, находясь по самое дальше некуда в дерьме, еще и пытаться его разгребать. Выходит, что для мальчишки нет ничего важнее, чем что-то решить. Решил, что Рою рано умирать — Рой живет. Решил уйти — ушел. Решил заниматься этим -… Решил, что будет тянуть сейчас — тянет. Господи-и-и-и! Да, что же это тако-о-о-е-е-е?! Сколько еще он собирается ломать свою жизнь?! Семь дней парень возится с ним, старательно избегая разговоров. Он попросту не оставляет Рою ни единого шанса что-то исправить, потому что он опять решил…

Маккена кое-как сполз в гостиную. Никого. Входная дверь закрыта на ключ. Впрочем, этого и следовало ожидать. Жаль, нет таблички «закрыта для твоей же безопасности». Внизу как-то странно. Все, вроде бы, как обычно, но в то же время это не так. Дом, словно поделен на две половины. Там, наверху, в студии одно пространство, здесь, внизу совершенно другое. Ощущение неопределенности и какого-то промежутка, вырезанного из времени. Та же мебель, та же обстановка, только… аккуратно сложенное на диване постельное белье. Энди не спит наверху уже… Не спит с самого начала.

— Я хочу, — произнес Рой, стараясь вложить в слова, как можно больше уверенности, — чтобы ты спал наверху.

— Продолжай, — почти перебил Энди.

— Что продолжать?

— Продолжай хотеть.

— Энди…

— Рой, я буду спать здесь. Тебе придется это принять.

— Но твое место там!

— Место бывает у собаки, а я — человек. К тому же, кто его определил? Ты?!

— Перестань. Прошу тебя.

— Послушай, Рой. Прошло слишком много времени и слишком много событий с того времени, когда мы жили вместе. И ты, и я ушли из того мира, и будет наивно полагать, что, вернувшись, мы найдем его таким, каким оставили. Никому не под силу вернуться в прошлое и опять прожить кусок жизни, что-то в нем изменив. Мы оба другие, и оба не уверены в том, что можно что-то вернуть. Капли Дождя научил меня слышать, и я слышал, что нужен тебе. Поэтому я здесь…

— Это жалость.

— Как и у тебя, но, знаешь что? Самое худшее — это начать оправдываться. По-любому, останешься виноватым. Я не уверен ни в чем, кроме одного. Больше всего на свете мне сейчас хочется, чтобы ты поправился. Все остальное не имеет значения.

В гостиной никого. Ощущение неопределенности плотно заткнуто в каждый угол. Его много, этого ощущения. Одно из величайших достижений Роя — это способность думать, загнав себя в вакуум. Причем, думать в никуда. Это сложный углеродный процесс опровержения собственных умозаключений. Это, когда сначала да-нет-да, а после в обратную сторону. Нет-да-нет. Знаменитые круги Маккены. Обойдя себя по кругу и вернувшись назад, начинаешь понимать, что ничего не решил. Колебания вечного двигателя с незатухающей амплитудой. Вообще, весь его мыслительный процесс удачно соответствовал детскому стишку. «Думала, думала, все передумала, думала, думала, думала я. А как подумала, чем же я думала, так уж лучше б не думала, подумала я». Рой стишка не знал, поэтому циклично продолжал оборачиваться по этому кругу. Думая и передумывая.