Мир, который без меня. (Альтернативный гей-роман).Книга 3.

— На свете столько прекрасных людей: мужчин, женщин. Они разные, и делают все по-разному. Кто-то лучше, кто-то хуже, но никто, ни один из них, ни при каких условиях и никогда не делал и не сможет делать ЭТО, как он. Ревность бывает полезна в дозированных проявлениях. Я люблю, когда он чуть–чуть ревнует. Это заставляет его держаться, заставляет соревноваться с самим собой, хотя он этого и не понимает, и он всегда выигрывает. Никому другому выиграть у него невозможно. Априори.

— Откуда у тебя столь гибкий ум?

— Он не гибкий, он жизненно-экспериментальный. Я несколько раз взвесил жизнь, перед тем, как постиг то, о чем сейчас и говорю. В паре кто-то должен быть женщиной. Надо понимать, что это не всегда зависит от половой принадлежности. Это состояние — внутреннее.

— Думаю, в вашем случае это не Рой.

— О-о-о! Если бы Рой был женщиной, то я точно был бы натуралом. Закоренелым. Он – то, из чего я исхожу.

— В таком случае, ты — умнейшая из женщин, — улыбнулась Бернарда.

— Я просто люблю его. Я не верил в любовь, но он научил. Любовь – это, когда не за что-то, а вопреки всему. Законам, предрассудкам, времени, здравому смыслу. Это, когда с головой, и будь, что будет.

— И все же, не могу представить, как… как после всего того, что ты испытал… пережил, ты…

— Чем больше человек вкладывает в отношения, тем ему сложнее от них отказаться. Не представляю, что бы со мной было, если бы после стольких лет, в течение которых я добивался его, я бы нечаянно понял, что ошибся.

— Может быть, несколько неправомерный вопрос, но вы никогда не думали… ну, как-то узаконить, что ли, свои отношения? Или вы все же за свободную любовь?

— Любовь не бывает свободной. Отношения – да. Что угодно – да. Любовь – нет. Никогда. Это с одной стороны, а с другой… Рою необходимо знать, что его свобода при нем. Это часть его. Я не хочу заменять ее собой. Слишком неравноценные вещи.

— Интересный подход.

— Обычный, но мы так долго вместе, наверное, потому что до сих пор я не знаю его. Я вошел в его суть так глубоко, что не хватит жизни, чтобы вернуться обратно, но так и не достиг дна. Думаю, чтобы оставаться вместе, нужно развиваться обоим партнерам. Только тогда, когда есть движение у обоих, они смогут равноценно обогащать друг друга и восхищаться друг другом.

— То есть, это формула счастья?

— Надо принимать человека, как он есть, понимая, что это все, что он может предложить, и стараться дать ему то, чего у него нет, но чего ему бы очень хотелось. Брать и отдавать.

— Брать и отдавать. Звучит как-то категорично.

— Отнюдь. Надо разграничивать эти понятия, тогда не будет путаницы. Любовь предполагает отдачу. Чувства, нежность, умиление направлены на другого и должны ему и принадлежать. Если речь идет о сексе, необходимо брать. То есть, стараться не доставить удовольствие, а получить самому, потому что именно в этом вся фишка.

— Неожиданный подход.

— Разве? Я думал, каждый этим занимается лишь только по одной единственной причине. Лишь только когда человек осознает, чего именно он хочет достичь, он сможет направить действия партнера в этом направлении. И это важно для обоих. Лишь в одном случае, когда каждый получит то, чего желал, он получит удовлетворение. И чем выше и изощреннее эта планка, тем счастливее сексуальная жизнь. Любовь и секс — разные вещи, ибо правят ими разные короли.

— Это так важно?

— Это необходимо.

После Бернарда думала над его словами. Такие простые, и в них столько смысла. Откуда у него это? Что же такое Рой, что мальчик так глубоко чувствует его? Он говорил так спокойно, даже немного медленно, словно вкладывал в каждое слово какой-то углубленный, утяжеленный, выстраданный смысл. „Я знаю, сколько весит жизнь. Я взвешивал ее не один раз“. И он взвешивал. Каждый миллиграмм. Каждый миллиметр.

Сейчас она смотрит на Маккену и не понимает, как… А ведущий, словно по наваждению, словно по заведомо составленному сценарию достает записку, читает вопрос, и Джим отвечает: