Мир – Магия

Новости, ежедневно доходящие до меня из столиц благодаря сохранившимся старым связям, в последнее время тревожат все больше. Я знаю, Митар никогда не отступится от своей цели, особенно той, которую поставил перед ним учитель. Однако разумность его намерений невозможно не ставить под сомнение. Дир и Зира, как никто другой, должны понимать это, должны осознавать, куда ведет путь. Но почему-то они молчат.

Мы своими собственными жизнями позволили маятнику качнуться, а теперь, кажется, перестали понимать в каком месте необходимо его затормозить. И, боюсь, попытки Курта создать противовес не приведут ни к чему однозначно хорошему.

Магия умирает. Возвратившись назад, под серо-синюю тень холодных стен Неймара, я как никогда раньше чувствую это. И теперь ни один человек, даже самый могущественный, не сможет меня переубедить. Я буду действовать! Мы будем действовать! Пока не стало слишком поздно.

Из личных заметок Валы Керы, мага «большой пятерки», профессора Альстендорфского университета и академика Неймара (копия с рукописи высокой библиотеки Неймарской академии теоретической магии)

Урд Милтон, высокий, седовласый маг, задумавшись отстранился от белоснежного листа плотной, гладкой бумаги. Его пальцы – длинные, худые, обтянутые тонкой как пергамент светлой кожей, покрытой многочисленными мелкими морщинками и старческими пятнами, громко забарабанили по затертой поверхности массивного, широкого стола.

– Хм… – тихо произнес он, не разжимая сомкнутые губы, верхняя половина которых была скрыта за густыми, жесткими усами.

– Думаю, у нас есть повод начать серьезно волноваться, Урд, – помедлив заметила склонившаяся над ним красивая, статная женщина в элегантном темном брючном костюме с высоким воротником-стойкой. – Тебе так не кажется? Слишком уж это, – она решительно указала пальцем сначала на потертую кожаную обложку покоящейся около края стола книги, а потом на кипу записей, сделанный аккуратным, незнакомым почерком, – схоже.

– Хм… – по-прежнему совершенно без интереса отозвался собеседник.

Женщина тряхнула головой и недовольно сомкнула на груди руки, отчего ее скроенный точно по фигуре пиджак с шорохом натянулся, а потом обернувшись удрученно уставилась в открывающуюся за окном, каменную панораму квартала Фильминов, где по узким, блестящим в дневных солнечных лучах тротуарах спешили куда-то ассистенты, маги и другие посетители академии. Все вокруг выглядело буднично-размеренным, спокойным и даже сонным. Однако она, увидев однажды изнанку этого мира, больше не верила во внешний порядок.

– Полагаю, ты права, Мад, – наконец ответил Урд, покусывая кончик усов. Он повернул голову, пытаясь встретиться взглядом с ее яркими карими глазами. – Здесь нечего обсуждать.

Брови женщины внезапно нахмурились, а выражение лица изменилось, словно его вдруг тронула мрачная тень скорби. Если он так быстро согласился, значит… Грудь взмыла вверх, приготовившись к тяжелому, обреченному вздоху.

– Нет, – Урд, как всегда, с легкостью прочитал ее мысли, – но стоит сообщить остальным. Ты…

Он не закончил, зная – она и так все поняла. Мадверна развернулась на широком каблуке строгих, удобных туфель.

– Я все устрою, – поджав губы, кивнула она. И, не дождавшись ответа собеседника, решительным шагом проследовала к выходу из кабинета, а затем и мимо аккуратного, крохотного столика новой ассистентки Урда – худенькой, юркой молодой девушки, которую, кажется, звали Бри.

Зимний вечер легкой, таинственной вуалью заботливо и нежно накрывал припорошенные свежим снегом улицы Неймара.

«Бом-бом… три-бом-бом…»

Когда-то могучим, а ныне старчески скрипучим, древним голосом десятков колоколов запела Периодическая башня, осколками разбрасывая по окрестным кварталам гулкое, звенящее эхо.

«Бом-бом… тирли-бом-бом…»