Мир – Магия

Пальцы легко, не касаясь поманили за собой пустую теперь кружку из покрытой эмалью керамики с толстыми стенками, на которых то тут то там остались следы ее губ и длинные темные подтеки кофе. Руни, закончив свой завтрак, медленным, неспешным шагом, ее обнаженные ступни мягко касались деревянного, прохладного, немного шершавого паркета пола, перекатываясь с пятки и носок, пересекла комнату по диагонали и, подтянув под себя ноги, устроилась на уютном, обитой кожей и дорогим, приятным на ощупь деревом, диване.

По-зимнему ярко-желтый диск солнца незаметно продолжал свой предначертанный кем-то и когда-то путь по голубому куполу безбрежного небосвода. Что ж у нее до сих пор оставалось еще время подумать.

Учитель, высокий, элегантно неспешный, такой непривычно бледный в светлом, практически белом костюме из удлиненного кителя-пиджака и брюк, с аккуратно убранными волосами цвета смешанных соли и перца, тонкими, морщинистыми пальцами старых, однако по прежнему ловких рук, с удивительными глазами, глубоко задумчивыми, по своему холодно безразличными, подобно блеску закаленного в огне времени металла, но неизменно, странно живыми; с переливающими и отбрасывающими вокруг тонкие лепестки преломленного света перстнями и браслетами, сидел и, кажется, испытующе смотрел на нее.

Обычно такое начало разговора, как уже за эти долгие годы успела уяснить для себя Руни, которая расположилась напротив, не предвещало ничего хорошего. Однако…

– Однако… – выражение его серых глаз не изменилось, когда тишину комнаты наполнили первые звуки приятного, низкого голоса, – смотрю, изыскания Ложи Заблудших заинтересовали тебя, асзентэ… Верно?

– Да, – Руни не стала отрицать очевидного. За последний год она действительно прочла практически все то немногое, что смогла отыскать по этой теме. Полудетские фантазии о таком невероятном мире с доступной всем магией вещей, захватившие ее воображение поначалу затем постепенно переросли в куда более глубокие, серьезные размышления о теориях синтеза и разделения параллелей, о Союзе, о магах, магии и даже мире в общем. Руни получала истинное удовольствие изучая, постигая все тонкости различных позиций и мнений, иногда вступая в своеобразный спор со своими виртуальными книжными оппонентами и по возможности на практике проверяя некоторые указанные ими аспекты, нюансы, касательно колдовства и заклинаний. Ей нравилась магия, не важно теория или практика, здесь, как и в триболе когда-то, она ощущала себя цельной и полной, словно ее наконец приладили ко всегда предназначавшемуся ей месту в огромном, необъятном механизме мироздания, будто она находится именно там, где должна быть и делает то, что умеет лучше всего. Да и сама тема коренного изменения мира вдруг оказалась настолько увлекательной, насколько же пугающе отталкивающей своей тектоничностью и откровенно безрассудной, а порой и абсурдной масштабностью, что Руни сначала слегка испугалась собственного энтузиазма, однако, не став сразу на корню пресекать его, она до сих пор не потеряла интереса.

– Тогда тебе, наверное, было бы полезно поговорить еще об одной вещи, – он сделал паузу. – О том, возможно ли хотя бы теоретически осуществить задуманное.

Руни неловко подернулась, густые брови взвились вверх, а глаза: чуть более прозрачные и светлые в лучах дневного света, расширились и вспыхнули. У нее в мыслях тут же с умопомрачительной скоростью пронеслись многочисленные строчки из книг. Тонкие сомкнутые губы учителя подернула тень улыбки.

– Уверен ты успела прочесть и про это тоже, – он, изящно наклонив голову, качнул ей в сторону высоких полок, тянущихся вдоль всей стены от пола до потолка за его спиной. – Но желаешь ли ты сперва услышать мое мнение?

Этот новый, вдруг поменявшейся тон, да и сама логика разговора (словно они оставили свои роли ученика и учителя, и превратились в далеко не равных, куда уж там, но все-таки собеседников) была такой непривычно странной, что не смогла даже ответить, лишь промычала что-то неразборчивое и закивала.

– Полагаю, да, – подытожил он, прежде чем продолжить. – Не буду скрывать, я считаю – претворить теорию в жизнь в данном конкретном случае вполне реально. Однако, хм…, очевидно не просто, – он слегка взмахнул руками и, сделав широкий круговой жест, опустил их на колени. – И ключ ко всему, и здесь я совсем не оригинален, магия вещей, а точнее маг вещей, единичный компенсатор в мире, забывшем собственную природу.

И так для синтеза параллелей необходимо значительно нарушить баланс, вызвав тем самым некоторое подобие цепной реакции, заставив параллель пробудить большое количество магов вещей, которые в свою очередь собственными действиями впоследствии лишь сильнее раскачают и без того крайне неустойчивое равновесие. Но что может настолько глубоко вклиниться в него? Какое действие определенно магической природы подходит? К сожалению, ни в одном трактате или труде магов Мары нет конкретного ответа, а только теории, часто не лишенные откровенных домыслов и субъективных интерпретаций.