Мир Налы

Когда солнце закатилось за горизонт, мы как раз проезжали мимо заброшенной строительной площадки. «Здесь и заночуем! Идеально!» – подумал я, доставая гамак и провизию. Пока готовилась паста для меня и цыпленок для Налы, я растянул гамак. Подкрепившись, Нала вскоре уснула, а я некоторое время переписывался с родными и обновлял «Инстаграм».

Подписчики как с ума посходили. Им не нравились наши ночевки под открытым небом! Я счел благоразумным на эти выпады не отвечать и молча придерживаться плана. Если слушать всех и каждого, далеко не уедешь. Буду поступать так, как считаю нужным. В чем смысл плясать под чужую дудку?

Вглядываясь в звездное небо Турции, я вздумал посмотреть, сколько километров проехал с самого начала путешествия. Открыл в телефоне одометр: шесть с половиной тысяч километров. «Недурно! Ничего не скажешь!» – воскликнул я, но что-то внутри шепнуло: «Мало!» Конечно же мало. Для старта неплохо, но не более того. Чтобы пересечь одну только Турцию, мне придется преодолеть больше полутора тысяч километров, а впереди меня ждут еще десятки неизведанных стран! Если я хочу чего-то добиться, нужно пахать.

Следующим утром я сварил овсянку и приступил к утомительным сборам. Я было привязал сумки к багажнику, как вдруг заметил, что колесо спустило. Учитывая, сколько на него всего нагружено – совсем неудивительно! Пришлось достать насос. Утро не задалось, сумки пришлось снимать. Я опять терял время. Ну не поедешь же со спущенным колесом!

На дорогу выбрались к восьми. Я как следует налег на педали. Даже в такой ранний час жара удушала. Нала мудро решила носа не высовывать из тени переноски. Жилетку на мне можно было выжимать, однако первый привал я сделал только через шестнадцать километров, когда во рту окончательно пересохло.

Велосипед, и без того весивший полцентнера, теперь был обременен еще несколькими литрами воды. Питьевую воду приходилось запасать заранее и возить с собой: путешествовать без живительной влаги по Турции смерти подобно. Набирать же воду в реках или из-под кранов в туалетах придорожных кафе я опасался. Притормозив на обочине, я в один присест высосал аж половину бутылки, затем налил немного воды в ладонь и напоил Налу. Она слизывала с моих пальцев последние капли, когда я вдруг решил глянуть на заднее колесо – не спустило ли? «Пощупаю-ка я лучше пальцами, а то чем черт не шутит!» – подумал я, слезая с велосипеда. В следующую секунду я окаменел.

– Не может быть! – бормотал я себе под нос, не веря своим глазам.

Одной сумки не было. Не было той самой сумки, где лежало новехонькое оборудование: ноутбук, дрон – мое все!

Я услышал свой сдавленный стон. Скорее всего, я оставил сумку на той строительной площадке.

По своей природе я, конечно, не паникер, но в такой спешке вскакивать на велосипед мне еще ни разу не приходилось! Я рванул обратно что было мочи, прокручивая в голове события утра. Перед глазами появилась отчетливая картинка: вот я кладу сумки на недостроенную стенку, вот накачиваю колесо. Вот я докачал колесо, а дальше… А дальше я, должно быть, на что-то отвлекся. «Нала? Или еще что? – лихорадочно соображал я. – Не важно! Лучше ответь-ка на вопрос, как ты не заметил, что едешь с одной сумкой? – язвительно спросил я сам себя. – Велосипед же должен был крениться набок! О чем я таком важном думал в тот миг? Тайна, покрытая мраком… Воистину, поспешишь – людей насмешишь!»

Браня себя на чем свет стоит, я уже вернулся на пять километров назад, как вдруг обнаружил, что проколол колесо. Я давно с опаской поглядывал на малюсенькие металлические штучки, которыми дороги Турции были обильно усеяны, – и не зря! На днях я даже не поленился и заехал в мастерскую, спросить у местных автомехаников, что это такое. Оказалось, что турки не меняют покрышки до тех пор, пока резина не начнет крошиться. А маленькие металлические штучки – не что иное, как раскрошенные нити каркаса.

Я притормозил на обочине, и тут меня осенило: техаптечка тоже осталась в забытой сумке! «Ремонт отменяется, – крепко выругавшись, подумал я. – Придется катить велосипед так». Ехать на спущенном колесе я не мог: в лучшем случае испорчу покрышку, а в худшем – ничего не останется от обода. Ни то ни другое меня не устраивало.

К тому времени как в поле зрения появилась та строительная площадка, я представлял собой жалкое зрелище, а мое сердце буквально выпрыгивало из груди. «Что, если строители решили поработать? Что, если дети облюбовали это место для игр?» – распалял я сам себя, медленно приближаясь к площадке.

В следующее мгновение я издал прямо-таки вопль облегчения: сумка оказалась на месте!

Некоторое время я успокаивал расшалившиеся нервы. Затем сбросил с велосипеда снаряжение и занялся проколотым колесом. Когда с ремонтом было покончено, решил перепроверить сумки. Что-то не давало мне покоя, но что, я не понимал.

Лишь когда я вытряхнул все содержимое, до меня наконец-то дошло. Паспорта!