Мир нарциссической жертвы. Отношения в контексте современного невроза

У нее тоже хроническая травма, для нарциссических жертв вообще характерно, что травматический эпизод в их истории не один, а много. Ее детская жизнь – это жизнь с отцом-алкоголиком и созависимой матерью. Эта пара демонстрировала своим детям множество переживаний: и страсть, и потребность друг в друге, и приступы ненависти. Это была крайне нестабильная жизнь: темпераментные, нуждающиеся в ярких чувствах, эмоционально неустойчивые родители то самозабвенно орали друг на друга, то так же самозабвенно занимались любовью в спальне, на которой вместо дверей была шторка. Ника рассказывает, что самые бурные периоды страсти возникали после самых бурных ссор. Однажды мать столкнула отца со ступеней в лестничный пролет, и он пролетел четыре этажа и приземлился на бетонный пол. Ника помнит скорую помощь, кровь, вопли рыдающей матери. Отец вернулся домой через пару часов – у него оказалась вывихнута лодыжка.

Детям, естественно, никто ничего не объяснял. В таких страстях и взрослый разрушается, а ребенок попросту перестает развиваться. Уйдя из родительского дома и начав жить отдельно, Ника несколько лет наслаждалась эмоциональной тишиной жизни, в которой она одна. Иногда у нее были партнеры, но она отдалялась при первом же намеке на то, что ее спокойствие будет нарушено. Ника чувствует, что ей требуется теплая устойчивая любовь, поскольку другие переживания обещают ей повторение родительской истории. На самом деле ей нужно умение выдерживать весь комплекс переживаний и понимание, что каждое из них само по себе нормально и не означает ни разрушения отношений, ни угрозы лично Нике. В нестабильном браке ее родителей виноваты были их личности, а не их чувства.

Внутри таких травматических реакций человек строит жизнь, неадекватность которой не до конца понимает. Для травматика его внутреннее состояние – это норма, единственное, что он знает, то, как было с ним всегда (то есть со времени первичной травмы). Не осознавая причины вторжений или эмоциональных трудностей, он склонен воспринимать свой взрослый контекст как источник внутренних реакций, не сомневаясь в том, что именно поведение партнера или ситуация, в которой оказался травмированный, обуславливает происходящее. Истории травмы – это длинные истории, которые не ограничиваются нарциссическими отношениями, но часто их включают.