Мир по «Звездным войнам»

Для волшебной сказки неплохо. Правда, совсем неплохо. Даже замечательно. И вот выразительный фрагмент из новелизации: «Мальчик хороший, и этот мальчик – от него. Значит, в нем самом тоже должно быть что-то хорошее. Он снова улыбнулся сыну и впервые почувствовал к нему любовь. И впервые за множество долгих лет почувствовал любовь и к себе». (Одной из причин, по которой мы любим других людей, является то, что они помогают нам любить себя. Люк сделал это для Энакина, и Хан пытался это сделать для Кайло.)

А вот качество диалога несколько разочаровывает. Лукас знает миф, и у него потрясающее воображение, но эмоции – не самая сильная его сторона. Ему нравится выстраивать киноповествование, а вот работать с людьми он любит не всегда. (В приквелах у него вообще сплошные дроиды. Армии дроидов. Только дроиды, повсюду, все время.) Известна реплика Харрисона Форда: «Можно напечатать это дерьмо, Джордж, но произнести его невозможно». Лукас признает, что диалоги ему не даются. Он говорит: «Думаю, писатель я ужасный». Однажды он открыто заявил: «Я первый скажу, что не умею писать диалог… Диалог мне не очень-то нравится, и это часть проблемы». Как заметил тот же Форд в интервью, «Джордж, мягко говоря, не мастер выписывать все эти человеческие ситуации».

Но в критический момент оригинальной трилогии Лукас смог. Ту конкретную человеческую ситуацию он выписал мастерски. И при этом точно знал, что делает. Тут он никого не пытался обхитрить.

У него было множество источников. Что касается пути Люка, здесь главной опорой был труд Кэмпбелла «Тысячеликий герой». Во всей саге прослеживается теория Кэмпбелла. Но образ отца, который жертвует собой, отказывается от дела всей своей жизни и умирает, спасая сына? Это идея самого Лукаса. Абсолютно оригинальная.

И это даже круче, чем «Я твой отец».

«Привязанность запрещена» – нет!

Очевидно, что приквелы прежде всего рассказывают о том, как опасны привязанности. Говоря словами Энакина: «Привязанность запрещена. Обладание запрещено». Вот слова Йоды: «Отпусти страх – и потеря не сможет причинить тебе вреда». Не избежавший влияния буддизма, Лукас сознательно рисует человека, который обращается к злу из-за того, что он не сумел отпустить – отпустить мать и свою возлюбленную. Страх потери – слабое место Энакина. И, конечно, эта тема сильна и в истории Люка. Он пылок и слабо защищен от Темной стороны, потому что для него нет ничего страшнее, чем потерять тех, кого он любит. «Его друзьям угрожает смертельная опасность – разумеется, он должен спасти их».

Повторим слова Йоды: «Отпусти поскорее все то, что потерять боишься». И опять Йода: «С Темной стороны лежит отчаяние». Причина? «Даже отчаяние – это привязанность. Это кулак, стискивающий боль».

Главный посыл тут ясен: если ты привязан к кому-то, становишься уязвимым. Вспомним знаменитые слова Йоды: «Страх рождает гнев; гнев рождает ненависть; ненависть – залог страданий». Холодное отстранение – наилучший и единственно безопасный путь, потому что предотвращает приводящий к катастрофе выбор. Люк едва не пал как рыцарь-джедай, потому что пришел в ярость от клятвы Вейдера преследовать его сестру. Энакин как рыцарь-джедай пал, потому что не был способен на отстраненность. Он отчаянно ищет способ сохранить жизнь тех, кого любит. Как выразился Лукас: «Его несчастье в том, что он слишком сильно любит».

Ситхи сумели отомстить только из-за того, что Энакин боялся смерти – не своей, а людей, которых он любит. Этот страх заставляет его сделать чудовищно неверный вывод. А между тем авторитетные направления как западной, так и восточной философии приводят множество аргументов в пользу отстраненности. В этом духе высказываются и стоицизм, и буддизм. «Звездные войны» немало почерпнули из этих традиций. Как отмечает философ Марта Нуссбаум: «Стоики считают, что скорбеть вообще не стóит… Цицерон передает слова отца-стоика, у которого умер ребенок: „Я всегда знал, что породил смертного“».

Но в «Возвращении джедая» Энакин достигает искупления не отстраненностью и холодностью, а их противоположностью. Он принимает решение убить Императора потому, что не в силах видеть, как умирает его сын. (И можно забыть о тех глупых стоиках. Энакин решил иначе.)

Что бы ни говорил Йода, Энакин в конце концов достигает искупления через страх потери и любовь, а не через отстраненность – и потому в том, что касается принятия искупительного решения, он действует в полном соответствии со своей предыдущей инкарнацией и проявляет ровно те же эмоции, что привели его на Темную сторону. Когда Лукас придумал этот ход, Сила, безусловно, пребывала с ним. Это прекраснейший момент в повествовании.