Мир поздней Античности 150–750 гг. н.э.

Авсоний и Павлин Ноланский выработали новый стиль поэзии и гимнографии. Специфическая, самостоятельно выработанная манера речи Августина блистала отраженным светом греческой философии: впервые он прочитал Плотина в Милане еще в 385 году, будучи мирянином, знакомым с космополитичной жизнью императорского двора. В 397 году «Исповедь» – уникальная история души – явила латинский язык, пламенеющий в человеке, чья чувствительность позволяла комбинировать с одинаковым мастерством Вергилия, Плотина и звуковой ритм псалмов. С нарочитой скромностью всех сенаторов, пишущих якобы лишь для того, чтобы доставить удовольствие своим друзьям, Сульпиций Север «нечаянно» обнародовал «Житие святого Мартина», которое стало образцом для всей последующей латинской агиографии. Поэтому, когда в самом конце IV века Клавдиан (александрийский грек) направился в Италию в поисках счастья, в Риме и Милане он встретил людей, в обществе которых можно было научиться безупречной латыни, а также покровителей, которые могли внушить молодому греку их собственный, ярко выраженный латинский энтузиазм, с которым они относились к самим себе и Риму. В это же время Августин писал великую книгу – «О Троице», доказавшую, что латинянину была доступна такая высота философской оригинальности, которая не имела равных среди современных греческих авторов. Латинский Запад наконец добился признания.

Два поколения спустя Западная Римская империя исчезла: внуки аристократов, обеспечивших возрождение конца IV века, попали в подчинение варварским королям; Запад, по словам восточного наблюдателя, был повергнут «в хаос». Неспособность западных императоров защититься от натиска варварских нападений после 400 года и в случае надобности отвоевать потерянные земли во многом можно объяснить фундаментальными проблемами западного общества в экономической и социальных сферах (см. с. 49–50). Однако же для самих современников поражение западных императоров V века оказалось наименее предсказуемым из всех кризисов, когда-либо выпадавших на долю римского государства. Ибо императоры не были историками экономики – они были солдатами. Северные провинции латинского мира – Северная Галлия и Дунай – воспринимались ими априори как неиссякаемый источник личного состава. Весь IV век латинские солдаты господствовали в варварском мире, от Трира до Томы. Для говорящих по-латыни солдат, из которых «вербовали» императоров, именно Восток, с его непомерно разросшимися городами и миролюбивыми крестьянами, казался более уязвимой частью империи.

Причины краха имперского правительства на Западе далеко не однозначны. Вопросы морального состояния, экономические и социальные факторы – все они сыграли свою роль. Но, вероятно, главной причиной поражения имперского правительства в период между 380 и 410 годами стало то, что два основных сообщества латинского мира – сенаторская аристократия и кафолическая Церковь – выказали полное равнодушие к судьбе защищавшей их римской армии. Оба сообщества, не осознавая этого, подрывали силы армии и имперской администрации; и, ослабив своих защитников, они внезапно обнаружили, что могут обходиться без них. Таким было неожиданное наследие возрождения, которое мы только что описали. И исчезновение Западной империи – та цена, которую пришлось заплатить за продолжение существования сената и кафолической Церкви.