Мир, в котором меня ждут. Ингрид

Она вновь и вновь кивала, и вдруг услышала из парка звуки музыки. Кто-то играл, недалеко. На этот звук и пошла Ингрид, потихоньку ведя за собой Нафана. Они добрались до беседки, и девочка увидела, что там упражнялись своим ансамблем Хельга, Артемида, Сольвей и ещё несколько человек. Нафан поморщился:

– Виола ужасно звучит, не очень чисто…

– Нафан, ты часто напрасно всех критикуешь, – очень аккуратно сказала ему Ингрид.

– Я просто умею быть честным, – ответил он. – И я не боюсь этого. Что плохого в том, чтобы говорить правду?

– Я на флейте играю намного хуже, но мне ты ни разу не говорил ничего плохого.

– Ты только учишься. Если кто-то учится, то критикой можно отбить всё желание. А они? Разве ты не слышишь фальшь?

– Нет, не слышу. Я же глухая.

– Ну вот же, слушай, – он поднял палец.

– Может быть. Но мне кажется, что это ветер перебивает звук.

– Да, Ингрид, тебе с таким слухом лучше играть только целые ноты большими секундами.

– Скорее всего, ты прав.

Вроде Нафан не сказал ничего такого, но разговор Ингрид не радовал, и она попросила сменить тему. Тогда он сказал:

– О, так вот, скоро же Пасха, что бы ты хотела в подарок?

Ингрид сглотнула. Она поняла, что опять ничего не сможет подарить своим друзьям. И ещё она очень бы хотела поздравить Хельгу и Артемиду, но теперь чувствовала себя прескверно рядом с ними. Ей очень хотелось, чтобы всё было как раньше.

– Так что бы ты хотела в подарок на Пасху? – переспросил Нафан.

– А. Да. Извини, я задумалась. Мне будет нечего подарить тебе в ответ, поэтому, наверное, не стоит.

– Нет, я хочу сделать тебе подарок, ты совсем какая-то расстроенная, нужно тебя хоть чем-нибудь порадовать. Например… О, тот медальон, который я тебе подарил, помнишь?

– Да.

– Ты носишь его?

– Конечно, всегда со мной. – Ингрид достала медальон из-под плаща и верхнего платья. Обычно она держала его между нательной сорочкой и вторым слоем одежды, чтобы он не выпадал при наклонах. Нафан был очень рад такой преданности подарку.

– Вот, висит на вощёной верёвке, а она может протереться! Я подарю тебе специальную цепочку для таких медальонов. Есть такие, специальные, они прочные, как цепь, лёгкие и изящные, как шёлковая лента… Никому не позволяй себе дарить цепочку для медальона, этот подарок за мной. – Он игриво подмигнул. – Всё, убирай его назад.

Ингрид слабо улыбнулась, стараясь показать радость.

Они уже возвращались на ужин, когда по дороге он снова заговорил о том, как он хочет попасть на землю.

– Нафан, не сейчас. Я не знаю, почему тебя так тянет туда.

– Я хочу поменять своё мнение о земле. И ты уже обещала.

– Поверь, начало апреля – не лучшее время. Везде лужи, из-под растаявшего снега торчит мусор, скопившийся за всю зиму, из-за собачьего… собачьих… – Ингрид пыталась подобрать слово, чтобы не задеть нежную душу друга. – …ну, надеюсь, ты понял, там всё плавает так, что ступить негде, дует очень сильный ветер… Просто поверь. – Ингрид была убедительна. – Лучше выбрать другое время. Ближе к маю, например. Когда весь снег сойдёт.

– В мае? – Оон озадаченно наморщил лоб. – Это совсем неудобно. В мае будет годовая аттестация… Может, хотя бы в конце апреля?

– Да? Да, точно ведь… Правда, разве этот час нас сильно отвлечёт?

– Понимаешь, я люблю всё планировать.

– А я за спонтанность.

– О, спонтанность, разумеется, мне тоже очень нравится, но я люблю, чтобы ничто ничему не мешало. Когда пойдём?

– Давай уже перед календарём это решим. Сегодня пятое апреля ведь?

– Утром было да.

– В России праздники на первое мая и на девятое, в День Победы.

Нафан очень удивился:

– И что же первого мая празднуют?

– День труда. Мир, труд, май. Там по три-четыре выходных дня, дачникам раздолье.

– Дачникам?

Ингрид пришлось рассказать Нафану о таком явлении, как дача, о её месте в жизни каждого горожанина и о том, что у них роль дачи выполняет деревня, куда её летом отправляют к прабабушке. Он слушал с не большой охотой, будто хотел говорить о другом.

– И всё же я не могу понять, зачем тебе на землю, – внезапно ещё раз сказала Ингрид.

Нафан глубоко вздохнул, решившись на откровенное признание:

– Ингрид, понимаешь… Я должен сказать правду…

– Ты свой карандаш на земле забыл, что ли? – приземлила она его.

И тут же подумала: «Как я это делаю?»

– Нет, Ингрид, – горько усмехнувшись, ответил он, – я хочу другого. Тебя устраивают демонические атаки?

– Нет, конечно, – серьёзно ответила она.

– Мне надо кое-что проверить. А для этого надо на землю. Это очень серьёзно.

– Да? – Вот сейчас она вообще ничего не понимала.

– Понимаешь, моя душа болит, когда я вижу, как гибнет мой народ, и я хочу, чтобы демонические атаки на Междумирье прекратились.

– Разве это возможно?

– Конечно, но для этого нужна твоя помощь.

– Ты думаешь, это вообще реально?