Мир, в котором меня ждут. Ингрид

– Хорошо помогает чтение духовных книг, наблюдение за людьми и память о часе смертном. Не всем Господь даровал мощную интуицию, но её необходимо развивать. Особенно будущему магу.

– Моя мама часто говорит, что надо выбирать сердцем, а не умом, – вернулась к вопросу выбора Ингрид.

– И как, у твоей мамы это хорошо получается?

– Э… вообще нет.

– Кто-то вообще выбирает животом, – сказал пар Диакирин.

– А как можно развивать интуицию?

– Иногда ты чувствуешь уверенность в своих действиях – это она. Иногда ты ловишь едва заметные знаки, которые составляют целую картину, – это тоже она. Иногда к тебе приходит мысль, от которой не уйти, – это тоже она.

– Даже если мысль совсем бредовая?

– Никто же не заставляет сразу об этом говорить. Мысли надо ловить, исследовать, но не упускать. Ну, самое простое. Ты идёшь на обед и представляешь, какой суп будет на обед? И надо поймать первый ответ, который приходит в голову до первой обдуманной мысли.

– И ответ всегда будет верным?

– Необязательно. Но постепенно ты будешь отлавливать самые точные ответы на свои вопросы.

– Интересно, а бывают люди, которые всегда ошибаются?

– Бывают. Тонкая интуиция присуща далеко не всем. Но зато у таких людей есть мощные Ангелы-хранители, которые оберегают их и которые работают их интуицией.

– Вы много повидали на своём веку… А вы давно здесь? – резко сменила тему Ингрид.

И сама смутилась от этого вопроса. Что значит «давно здесь»? Давно здесь что? Давно живёт? Давно служит? Давно в Междумирье? Давно во Дворце? Давно не спал?

– С 1923 года, – ответил он.

Ингрид посмотрела на его седины и решила, что пар Диакирин назвал год своего рождения. То есть ему семьдесят пять лет. Ещё не самая глубокая старость.

– Значит, вы здесь застали разрушения, войны и разрывы сферы?

– Было дело. Никому не пожелал бы пережить…

«Войну? Смерть? Утрату близкого человека?» – подумала Ингрид и решила, что, скорее всего, он пережил всё и сразу.

– Вы застали последнего епископа, наверное?

– Да, я как раз и был последним из его учеников… К сожалению, я недолго учился у него, мне было всего двадцать два, когда он исчез. И я сейчас единственный из его учеников, кто остался в живых.

По скорому – но ошибочному – подсчёту Ингрид это произошло в 1944 году.

– А как он исчез? – спросила она из чистого любопытства.

– Никто не знает толком. Просто его тело нигде не нашли до сих пор. А ведь искали фамильяры самого высокого уровня… Да что говорить, его личный фамильяр вернулся ко мне, и стало всё понятно.

– Спасибо, что вы так добры ко мне.

– Ингрид, я уверен, что вы обязательно помиритесь со своими друзьями. Я не знаю, какая размолвка произошла между вами, но уверен, что то, что вас поссорило, то и помирит. Посмотрите на ситуацию сверху. Для чего она вам? Что твоя душа хотела тебе сказать? И не корите себя, если кто-то против вас поступает дурно. А пока… А пока самое время пережить эту неделю вместе с Тем, Кто ради вас отправился во тьму.

Откуда пар Диакирин узнал о размолвке с подругами? Ингрид как облили ледяной водой. Однако, всё самое важное она услышала.

Время поджимало – к сожалению, пар Диакирин уже должен был торопиться на молитву, девочка вышла из кельи вместе с ним.

«Последний епископ исчез в 1944 году, за год до окончания Великой Отечественной войны… Я уверена, что эти события связаны», – подумала Ингрид по пути.

Со следующего утра Ингрид и влилась в общее настроение Страстной недели. Все окружили себя покровом замкнутых мыслей, обернули свои глаза внутрь себя и мало общались друг с другом, почти всё время молчали. Чтобы что-то делать вместе, готовясь к Пасхе, пользовались старыми планами, отработанными десятилетиями. Так, молча наводили порядок во Дворце, готовили скромную пищу, накрывали столы и убирали посуду, тихо плели венки для праздничных украшений, безмолвно шли на молитву. Нарушать тишину и скорбь этих дней никто не спешил. Даже скудная еда этого периода не оставляла чувства дикого голода, потому что все перешли на режим особой экономии энергии. Ингрид обычно тяжело давалось молчание, но тут она прониклась его красотой.

Поздним вечером субботы Дворец гудел как улей. Енот принёс Ингрид свёрток, на котором было написано: «От Феодоры Анисии, Лунапонтида». Ингрид с замиранием сердца раскрыла его. Внутри лежало белое платье с золотым шитьём и гипюровым плащом. На Пасху все надевали белое с золотым, иногда алым – знаковыми цветами праздника. Это было уже третье личное платье, причём оно оказалось ещё лучше рождественского. Девочка быстро написала благодарственное письмо и выдала его еноту, сложив в треугольник. Она не сомневалась, что он доставит его до адресата в целости и сохранности.

На помощь в подготовке себя к празднику Ингрид позвала Сольвей, потом они вместе пошли на причал, где уже собирались сотни учеников, отправлявшихся в островной Храм. Сольвей давно узнала, что у Ингрид сложности с Хельгой и Артемидой, и не задавала лишних вопросов. К ним присоединилось ещё несколько девочек.