Мир, в котором меня ждут. Ингрид

На девочку накатывало странное сомнение во всём. Она лежала в темноте и всматривалась в предметы, гадая, что из этого существует по-настоящему, а что ей только кажется. Эта усталость в теле – из-за тренировок по фехтованию, верховой езды, плавания, хореографии и стрельбы из лука там, в Междумирье? Или из-за накопившегося за неделю недовольства? Были ли – существовали ли вообще?! – учителя в Ликее или она просто так хочет учиться в другой школе, что просто сама себе всё представила и уже потихоньку сходит с ума?

Ингрид, лёжа в кровати, растворялась в воспоминаниях. Всё же она не могла придумать это целиком, потому что осознавала собственную ограниченность ума, а Междумирье было устроено совершеннее её вероятных фантазий. Девочка, пока размышляла, даже придумала слово «умовидение», чтобы описать одним словом процесс учёбы в Ликее. Одно оставалось точным: она в руке держала дверную ручку, дававшую последнюю уверенность в её связи с тем местом, куда она теперь рвалась всей душой. Всей душой, если бы не сегодняшняя встреча на улице…

Утро выдалось солнечным и приветливым, с кухни доносились звуки телевизора, мама с бабушкой варили овсянку на всю семью. Дедушка и дядя не работали в этот день, а маленький кузен ночью спал спокойно и дал выспаться своей маме, тёте Оле. Ингрид раскрыла глаза и почувствовала во всём теле яркими вспышками такую боль, что даже не смогла пошевелиться. Только спустя почти неделю различных физических нагрузок заболело по-настоящему ВСЁ. Девочка решила, что это красноречивый ответ на её преднощное вопрошание о правдивости произошедшего. Междумирье – правда! Эта мысль наполнила её энергией, как же она была счастлива! Ручку-портал Ингрид положила в карман домашнего халата, поскольку мама вернулась в комнату и незаметно убрать в сумку её было нельзя. В ванной комнате после утреннего умывания Ингрид запустила руку в карман и достала ручку. С трудом усмирила она желание приложить портал к двери, потому что задумалась: как ей придётся отдирать её от двери, когда та распахнётся в Междумирье? В комнате Ингрид убрала бесценную вещь в сумку, чтобы не соблазняться, и отправилась на кухню завтракать.

Раньше Ингрид вечно пыталась понять, почему у неё зависает выполнение домашних заданий. Ей приходилось сидеть каждый день допоздна, чтобы выполнить хотя бы письменную их часть. Часть ответа лежала на поверхности: она училась ещё и в художественной школе, на которую уходило три дня в неделю от обеда до самого позднего вечера, дорога туда и обратно тоже отнимала много времени и сил, а в крошечной квартире, где жили шесть человек и один беспокойный годовалый младенец, было слишком тесно и шумно, чтобы сконцентрироваться на учёбе. С другой стороны, почему-то её не менее занятые и не более одарённые мозгами одноклассники каким-то чудом умудрялись учиться лучше. Во всяком случае, так казалось Ингрид. Почти в каждой комнате их квартиры был включён телевизор, братик бегал по комнатам и кричал, домочадцы говорили громко, и тишина наступала лишь после десяти вечера, когда ложились спать те, кому рано вставать на работу. И тогда начиналось время Ингрид, в которое она делала уроки, рисовала и слушала мечты.

Уже наступило воскресенье, а Ингрид не любила этот день недели. Во-первых, в её голове оно носило название «завтра понедельник». Во-вторых, именно на него неизбежно выпадало всё приготовление уроков, и она искренне не понимала, почему все учителя считают, что за выходные школьники хорошо отдыхают. Было десять утра, когда Ингрид завтракала на кухне перед стареньким телевизором, в котором Тимур Кизяков вёл очередной выпуск передачи «Пока все дома». Потом, как знала Ингрид, всё пройдёт по накатанной: после завтрака они с мамой и бабушкой отправятся за какими-нибудь покупками «для нужд семьи», вернутся домой, а после обеда она будет делать уроки, смотреть телевизор, потом опять уроки, ужин, снова уроки, рисование, потом – вечерние приготовления ко сну и сон. А утром понедельник. И, действительно, воскресенье выдалось ничем не примечательным.