Мир велик, и спасение поджидает за каждым углом

— Ой-ей-ей. Посмотрим, может, мы сумеем уговорить маму. Ты подожди. И еще одно, прежде чем Богдан уйдет снова. После обеда вы должны сами мыть за собой тарелки и приборы, для этого есть комната возле столовой, да, тут вы тоже много чего увидите… А ты, Сашо, ты ведь им подсобишь? Может, тебе в награду и позволят спать наверху.

Богдан со смехом прощается.

На обед спагетти: спагетти — как на полк солдат, а рубленое мясо — как на семью. Две стопки пластиковых суповых тарелок синего цвета. У кого подошла очередь, тот берет из стопки верхнюю тарелку, подставляет ее под половник, половник вываливает кучу спагетти и шматок кетчупа. Васко, Яна и Алекс подсаживаются к землякам. Куда ни глянь — спагетти наматывают на вилку, они свешиваются с обоих концов, иногда до самой тарелки. Ножей нет, а действовать ложками неудобно, итальянцы едят вот так, сейчас я вам покажу, смотрите, а теперь вы быстро поворачиваете вилку и… такие спагетти они называют «спагетти по-болонски». В честь города Болонья.

— Там самый старый университет, — говорит Яна, и все таращатся на нее, словно она ляпнула какую-то глупость. За соседними столами сидят румыны, тоже едят спагетти, дальше сидят, вероятно, венгры, чехи, поляки, они громко разговаривают и пытаются есть спагетти ложкой. А сзади сидят арабы. Им бы только с кем сцепиться. Вот их остерегайтесь. У каждого за поясом нож, и они скоры на расправу. Мы по возможности обходим их стороной.

Куда ни глянь — остатки спагетти лежат на синих тарелках, которые следует выносить из столовой.

— Богдан вроде говорил, что тарелки за собой надо мыть? Да, насколько я помню, он больше ничего по этому поводу не говорил. Тогда пошли, я вам все покажу.

Дверь на шарнирах ведет в комнату для мытья посуды, кто приноровился, просто толкает дверь ногой и несет свои тарелки к одной из пяти моек. Пол уже в коридоре был мокрый, а тут!! Здесь просто наводнение, вода стоит по щиколотку, а на ней — красноватые разводы, и глазки жира, и куча вроде как червей, содрогается Яна, тонкие, белые, дождевые черви, свернувшиеся, подрагивающие, кудрявые спагетти. С чего они вдруг оказались на полу? Вот свиньи! Яна видит, как Ассен вытряхивает свою тарелку над мойкой, из тарелки падают спагетти. Шипенье и хлопанье звучит на всю комнату. Яна опускает глаза. Во всех пяти мойках стоки открыты, вода, остатки пищи — все летит на пол. Теперь можете подойти. Да не гляди ты с таким ужасом. А помойного ведра здесь нет? Иногда там, в углу, стоит такое маленькое, красное, а иногда, как ты видишь, его нет. Раньше стоки вечно были забиты, должно быть, это выглядело отвратительно, и я вполне допускаю, что итальянцам обрыдло прочищать засоры. И тогда они взяли и отвинтили все снизу. И так стечет. Нечего волноваться, все путем, тарелку — под струю, рукой — по тарелке, вот так — и готово, а теперь сматываемся, на свете есть места и покрасивее. Да не делайте такое лицо, вы еще привыкнете. А если макаронина прилипла к ботинку, смахните ее, и все дела.

После обеда люди рассаживаются группками на газоне и болтовней о том о сем коротают пополуденные часы. Алекс играет со своими ровесниками и вполне понимает их. Мягкий свет позднего лета дает и баракам возможность приобщиться к жизни. Какой-то человек предъявляет у ворот свои документы и направляется к ним.

— Интересно, что он нам сегодня расскажет, — говорит Ассен.

— Что, что, байки какие-нибудь. Но тебе такие трепачи по нраву.

— Уймись, женщина.

Стоян Великий приветствует их широкой, таинственной улыбкой и неторопливо усаживается. На нем пиджак, покрытый ужасными пятнами.