Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии

Если мы попытаемся составить более подробное представление о состоянии нирваны, нам придется впредь обходиться без помощи Будды не только потому, что он почти с отчаянием осознавал, насколько это состояние превосходит силу слов, но и потому, что он отказывался заманивать слушателей демонстрацией будущих преимуществ. Но несмотря на это, можно сформулировать некое мнение о логичной цели, к которой ведет его Путь. Мы уже видели, что Будда считал мир подчиняющимся правомерному порядку, а события в нем – обусловленными всеохватным законом причины и следствия. Однако жизнь архата – это нарастающая независимость от причинного порядка природы. Архат не нарушает этот порядок, однако его дух становится все более независимым, влияние мира на него ослабевает. В этом отношении архат все больше освобождается не только от мирских страстей и тревог, но и от происходящего в целом. По мере роста духовной обращенности в себя покой и свобода заменяют беспокойные узы тех, жизнь которых – жертва обстоятельств. До тех пор пока дух остается привязанным к телу, его свобода от конкретного, преходящего и меняющегося не может быть полной. Но рассеките эту связь с конечной смертью архата, и свобода от конечной воли станет полной. Мы не можем вообразить, каким должно быть это состояние, но траектория движения к нему различима.

Духовная свобода приносит жизненный размах. Ученики Будды чувствовали, что он олицетворял неизмеримо бо́льшую часть реальности – и в этом смысле являлся более реальным, – чем кто-либо еще, известный им; на основании собственного опыта они свидетельствовали о том, что продвижение по его пути также делало масштабнее их жизнь. Их мир словно расширялся, с каждым шагом они казались самим себе более живыми, чем прежде. Пока они были ограничены своими телами, существовали пределы, за которые они не могли выйти; но если все путы ослаблены, неужели они не могли стать полностью свободными? Опять-таки, мы не в силах точно вообразить такое состояние, но логика продвижения к нему кажется ясной. Если рост свободы приносит рост бытия, самим бытием должна быть полная свобода.

Остается тысяча вопросов, но Будда молчит.

Другие мирятся с нашими вопросами. Ты свободен.

Мы все спрашиваем и спрашиваем;

ты улыбаешься и все еще спокоен[92].

Великий плот и Малый

До сих пор мы рассматривали буддизм таким, каким он предстает в древнейших источниках. Теперь мы обратимся к буддистской истории и свидетельствам, которые она предоставляет о направлениях, способных войти в традицию, поскольку они стремятся обслуживать потребности множества людей и типов личности.

Когда мы подходим к истории буддизма с этой стороны, что нас сразу поражает, так это его раскол. В религиях расколы неизбежны. На Западе двенадцать колен Израилевых распадаются на Израиль и Иудею. Христианский мир делится на Восточную и Западную Церкви, Западная Церковь – на римско-католическую и протестантскую, от протестантизма тоже отделяются несколько групп. То же самое происходит и с буддизмом. Будда умирает, и не проходит столетия, как оказываются посеянными семена схизмы. Один из способов подойти к вопросу о причинах раскола буддизма – проанализировать события, исторические личности и обстановку, имеющие отношения к этой религии в ранние века ее существования. Однако можно и пропустить этот этап, просто отметив, что буддизм разделился из-за вопросов, которые всегда вызывали раскол среди людей.

Сколько их, таких вопросов? Сколько вопросов вызовут разделение почти любого собрания людей, будь то в Индии, Нью-Йорке или Мадриде? В голову приходят три.

Первый вопрос – независимы люди или взаимозависимы. Некоторые люди особенно остро сознают свою индивидуальность; для них собственная свобода и самостоятельность важнее уз, связывающих их с окружающими. Очевидное следствие – что они воспринимают людей как пробивающихся в жизни своими силами; достижения каждого из них – это в основном его или ее рук дело. «Я родился в трущобах, мой отец пил, все мои братья и сестры опустились – так что не говорите мне о наследственности и окружении. Всего, что я имею сейчас, я добился сам». Такова одна из позиций. По другую сторону изгороди – те, в чьей жизни преобладает взаимосвязанность. Людская обособленность им кажется несущественной; они считают, что их поддерживали и направляли поля социальной силы, такой же мощной, как силы в физике. Разумеется, человеческие тела обособлены, но на более глубоком уровне мы соединены вместе как айсберги, образующие ледяное поле. «Не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по тебе».