Миры Пон Джун-хо. Культовый режиссер и его работы

Семья Кан-ду сражается против монстра, а власть имущие борются с вирусом. Семья Кан-ду преследует монстра, так как он похитил Хён-со (Ко А-сон), потому и объектом противостояния семьи становится не хозяин вируса, а монстр. В то же время власть не понесла непосредственного урона. В борьбе их интересует не процесс регенерации, а возможный эффект, которого они могут добиться с помощью этого конфликта.

Смысл борьбы семьи Кан-ду понятен каждому, ведь наносимый монстром физический вред очевиден. Однако того же нельзя сказать о борьбе, которую ведет власть, ведь вирус невидим для глаз. Для распространения понимания опасности вируса первостепенно необходима вера в его существование, а для веры нужна информация. Власть берет ее распространение под контроль, и когда под видом достоверных новости начинают распространяться через СМИ, страх обретает конкретные очертания. Когда Нам-иль (Пак Хэ-иль) раздраженно заявляет: «Мы все в порядке. Какого черта они продолжают твердить о каком-то вирусе?» – Хи-бон (Пак Хи-бон) отвечает: «Если уж правительство так говорит, нам следует с этим смириться».

С другой стороны, у низших слоев общества нет такой возможности. Семья Кан-ду не может передать даже самую базовую и обязательную информацию. Даже когда они пытаются сообщить, что произошло с ними, никто не прислушивается. Американский врач (Пол Лэзар) притворяется, что верит словам Кан-ду, но, когда тот готов продолжить говорить, его прерывает даже переводчик (Брайан Ли). Когда со слезами на глазах Кан-ду пытается рассказать правду, они говорят, что вирус поразил его мозг. Даже если бы Хён-со, обещавшей маленькому Се-чжу вернуться в канализацию с докторами, полицейскими и военными, удалось сбежать из логова монстра благодаря мужеству, находчивости и удаче, ситуация в корне не изменилась бы.

Хён-со закрывала глаза Се-чжу, напуганному рыком монстра, а Кан-ду закрывает глаза только что погибшего отца газетой. Когда не можешь противостоять несправедливому миру, остается лишь закрыть глаза, чтобы не видеть его. Создавшая этот мир сила и есть то самое чудовище.

Люди боятся именно монстра, но власть зачем-то создает искусственный страх перед вирусом, который передается через него. Превратив «монстра» в «хозяина», они переключают направление страха и раздувают его до немыслимых масштабов. Настоящий же вирус – сила, породившая этот мир.

Их больше беспокоят не физические беспорядки, а скрытая в монстре потенциальная биологическая угроза. Неважно, есть ли вирус на самом деле, он просто обязан существовать. Если его нет – достаточно его выдумать (ведь для властей важна не правда, а цель, которую они преследуют). Чтобы убить монстра, достаточно использовать классическое оружие вроде винтовки или пушки, но для уничтожения живущего внутри вируса необходимо химическое оружие Agent yellow[160].

Пон Джун-хо упоминал, что он намеренно сделал внешний вид распылителя Agent yellow похожим на монстра, свисающего с моста. Место, где впервые появляется монстр и начинает крушить все вокруг, и место распыления химиката – берег реки Ханган. Сразу после у людей, находившихся там, начинается кровотечение из носа и рта из-за токсичных свойств химиката. В процессе уничтожения монстра зарождается еще один, более страшный.

Во время распыления ядовитого газа Agent yellow весь мир погружается в пыльный туман. История возвращается к началу. Если бы вместо выливания формальдегида в канализацию была вытерта ненавистная пыль, не случилась бы такая страшная трагедия. Однако вместо уборки в реку попадает токсичное вещество, породившее чудовище, а власти создают новую пыль для борьбы с вирусом, которого даже не оказалось внутри монстра. В отличие от пыли в начале сюжета, пыль в конце опасна для людей. После несанкционированного слива токсичных веществ под предлогом предотвращения беды распыляется еще один яд. По сути, структура фильма «Вторжение динозавра» – это причудливая бесполезная суета и трагедия жестокого круговорота событий.

Власть утверждает, что несуществующий вирус есть, но в то же время говорит, что Хён-со, которая безусловно жива, – мертва. И даже когда отец, получивший звонок от дочери и удостоверившийся, что она жива, настойчиво обращается к полиции, они отмахиваются и говорят, что он повторяет одно и то же. В конце концов Хён-со погибает «дважды». В первый раз – от безразличия тех, кто отрицает ее существование, а во второй – в пасти монстра.

То, что Кан-ду остается в сознании даже после введения большого количества анестетика, вероятно, символизирует первобытную жизненную силу человека, которую нельзя сломить. Он плохо понимает английский, но в диалоге между американским доктором и его переводчиком, корейским врачом, улавливает два действительно важных для него слова: No virus[161].