Миры Уильяма Моррисона. Том 1

Лемуреукс взял с собой мощную рацию, способную поддерживать связь на расстоянии до 12 000 миль. Вторую такую же он дал Маккрэкену, велев беречь, как зеницу ока. Пока шел дождь, это было единственное средство связи с кораблем. Маккрэкена с рацией он передал под начало Карвальо, образовав таким образом две группы, поддерживающие между собой радиосвязь. В случае необходимости они могли быстро объединиться.

Передвигаясь по снегу в самых теплых одеждах, какие только нашлись на корабле, мужчины запели. Голос Маккрэкена походил на рев лягушки-быка. У него напрочь отсутствовал слух, зато имелся мощный бас. Когда началась третья песня, Лемуреукс понял, что Маккрэкен вообще не знает ни единой мелодии. Но он лишь вздохнул и ничего не сказал, отлично понимая, что на Меркурии бодрость духа куда важнее умения петь.

ОНИ прошли полчаса, когда Гронский внезапно воскликнул:

— Да будь я проклят!

— Что случилось?

— Снег начал идти не так густо, капитан.

Действительно, вроде бы небо просветлело.

— Может, он вообще прекратится? — предположил Карвальо.

Спротт захватил полные пригоршни снега, слепил крупный снежок и бросил в Маккрэкена. Тот ринулся на него и повалил обидчика в сугроб.

— Прекратите дурачиться! — сердито сказал Лемуреукс. — Вы же не дети.

Оба нехотя повиновались. А через несколько минут хода снег действительно прекратился. Но вместо того, чтобы обрадоваться, Маккрэкен выглядел озадаченным. Он то и дело чесал затылок и хмурился.

— Что с тобой, Маккрэкен? — спросил Лемуреукс. — Завелись вши?

— Это… Этот снег, капитан. Мы прошли две-три мили, и он прекратился. Бессмыслица какая-то.

— Должен же он когда-нибудь остановиться.

— Посмотрите же, капитан, здесь снег не шел вообще. На земле ни единой снежинки. Снег шел исключительно вокруг корабля.

Настала очередь Лемуреукса нахмуриться. Он включил рацию и связался с судном.

— Хаскелл!

— Да, сэр?

— Как там у вас погода?

— Это вы так шутите, капитан?

— Я совершенно серьезен, Хаскелл. Так что там с погодой?

— По-прежнему идет снег, капитан, как и час назад, когда вы ушли.

— Может, тебе интересно будет узнать, — проворчал Лемуреукс, — что здесь снег не шел вообще.

Он отключил рацию, прервав удивленный возглас Хаскелла, и повернулся к остальным, смущенным и встревоженным. Такая неожиданная перемена погоды совсем им не нравилась.

— Ну, теперь снег не мешает, и мы в состоянии найти эти горы. Немного разойдемся, но не слишком далеко. Кто знает, может быть, снег опять повалит. Карвальо, вы со своей группой пойдете налево…

— Капитан, — вдруг прошептал Спротт.

— Да?

— А это не меркурианин?

ЛЕМУРЕУКС посмотрел в сторону, куда указывал Спротт. На расстоянии около полумили неподвижно застыло маленькое серое существо. Как и докладывал ранее Маккрэкен, оно походило на пингвина, но с широким лицом и без малейших признаков клюва.

— Спротт, берите Марсдена и двигайтесь к нему. Будьте дружелюбны, насколько сможете. Улыбайтесь, смейтесь, ходите, если понадобится, на голове, короче, сделайте все, чтобы он пошел с вами. Возможно, мы добудем у него хоть какую-то информацию о Калиноффе.

Спротт и Марсден осторожно пошли к меркурианину. В паре сотен ярдов от него они остановились и протянули вперед руки, очевидно, считая это знаками миролюбия.

Меркурианин стоял неподвижно. Лишь когда земляне оказались в пределах тридцати футов, он зашевелился. И шагнул к ним навстречу.

Лемуреукс наблюдал, как оба его посланца что-то говорят. Меркурианин не ответил, но, когда спасатели повернулись и пошли назад, абориген медленно последовал за ними.

Вблизи меркурианин уже не так сильно напоминал пингвина. Для начала стоит сказать, что у него не оказалось никаких крыльев. И рук тоже. Зато, словно в компенсацию, его маленькие рот был переполнен зубами. Раскосые глаза придавали мордашке выражение лукавства. И еще у него торчали уши с хохолками. Передвигался абориген, не раскачиваясь, а плавно, словно катился на роликах. Очевидно, такая походка являлась следствием того, что лап у него оказалось четыре.

— Кажется, он ранен, — сказал Спротт.

На груди меркурианина, действительно, зияла серая рана. Лемуреукс не разбирался в физиологии инопланетян, чтобы рискнуть и попытаться обработать повреждение, поэтому он решил оставить все, как есть. Если верить Калиноффу, меркуриане обладали развитым умом. Интересно, подумал капитан, научил ли эксцентричный исследователь местных жителей какому-нибудь земному языку?

— Вы говорите по-английски?

Меркурианин уставился на него с хитрым выражением лица и ничего не ответил.

— Парле ву франсе? Шпрехен зи дойч?

Никакого ответа.

Спасатели заулыбались, и Лемуреукс почувствовал, что у него запылало лицо. Наверное, он и вправду походит на дурака, пытаясь беседовать с птицей.

Но все же спросил:

— Кто-нибудь знает русский язык? А польский? Испанский?

Нашлись знатоки и заговорили на требуемых языках, но меркурианин остался безразличен к их попыткам.

— Мне он не кажется слишком умным, капитан, — рискнул заметить Маккрэкен. — Понятия не имею, почему Калинофф решил, что они разумны.