Миры Уильяма Моррисона. Том 2

— Ваши заблуждения становятся опасными, — мягко сказал он. — Могу лишь предупредить, что если вы попытаетесь выполнить эти планы, все закончится неудачно — для вас. Можно легко убедить моих коллег, что длительное пребывание в космосе вызвало у вас стойкие галлюцинации. Как я понял, некоторые из них описаны в первых главах вашей книги.

— Моей книги? Дорогой доктор Клутц, вы хотите сказать, что пошли на преступление и выкрали у меня эти главы? Можете больше ничего не говорить. Вы убедили меня в том, что думаете, будто я опасен. Вы доказали мне, что я прав.

— Вы проницательны, — сказал доктор Клутц. — Вы умеете рассуждать. Но ваши рассуждения никого не убедят. Разве вы не понимаете, что земные психиатры также хотят разбогатеть? У них тоже есть дети, и они хотят, чтобы их дети выиграли приз. И если вы попробуете, — как планируете — разочаровать их в этом, их гнев обрушится на вас. И они, как и любые другие граждане, порвут вас на куски.

— Я это знаю. Людям нравятся их иллюзии. Я и не собираюсь заходить настолько далеко. Я лишь хотел узнать правду для удовлетворения собственного любопытства. Я лишь хотел удостовериться, кто из нас сошел с ума, я или весь мир?

— Болезнь, как вы могли убедиться, станет развиваться и дальше.

— И какова цель? — спросил Ринальдо. — Через какое-то время фортепиано начнут ломаться, люди превратятся в толпу раздраженных невротиков, и никто из них не сможет производить новые инструменты. Тогда болезнь закончится сама собой. Вы это имели в виду?

— Вовсе нет. Я абсолютно уверен, что болезнь закончится раньше, чем поломаются музыкальные инструменты. А вы знаете, что многие люди уже стали покидать Землю? Напряжение их доконало. Я сам уже передаю своих пациентов другим психиатрам и через месяц отбываю на Венеру.

Ринальдо рассмеялся, и его правая нога стала постукивать по полу.

— Вы зря смеетесь, — сказал доктор Клутц. — Я советую вам тоже улететь на Марс или на Венеру.

— Нет, — сказал Ринальдо, прекратив постукивать. — Вы не музыкант, доктор, так что просто не поняли. Я постукивал ногой в три четверти — в темпе вальса, — а не в такт проклятым четырем четвертям этой мелодии. Я просто хотел показать вам, что прекрасно могу сопротивляться навязываемой музыке. Во всяком случае, пока что могу.

— И все же я рекомендую вам Венеру.

— Венера? Нет, спасибо, доктор, этому предложению я тоже могут сопротивляться. И я не хочу попасть из огня да в полымя — я намекаю на Венеру.

— Из огня… на Венеру… Теперь я вас не понимаю.

— А может, просто боитесь понять? — Ринальдо подался к нему. — Подумайте, доктор, хотя вы и оптимист. Безмозглый оптимист. Кто вам сказал, что венериане лучше остальных чертовых дураков, которые ходят на двух ногах? Кто вам сказал, что они станут сопротивляться желанию выиграть приз в миллиард долларов успешнее, чем земляне?

— Но ведь это… это безумие запрещено на Венере.

— Безумие — ненаучный термин. Эта болезнь поразит Марс, Венеру и каждый населенный спутник в Солнечной системе. Нельзя изолировать безумие, доктор Клутц. Особенно когда речь идет о призе в миллиард долларов. Рано или поздно, промышленники Земли поймут, что с ними сделали. И начнут защищаться.

— Их остановят, — сказал доктор Клутц, и его веко дважды дернулось, словно в подтверждение сказанного.

— Вы не сможете их остановить. Как вы сами сказали, только попробуйте отнять приз у больных дураков, которые столь долго пытаются его получить, и они порвут вас на части. То же самое справедливо и для Венеры.

Доктор Клутц замер. Несколько секунд у него даже не дергался глаз.

— Вы поняли мою мысль, доктор, — продолжал Ринальдо. — Через несколько лет после того, как безумие, как вы предполагаете, утихнет на Земле, настанет черед Марса, Венеры, других планет, затем вернется на Землю, и так далее. Когда я был ребенком, медицина еще не победила простуду, и дело обстояло так. Сперва заболевал я, от меня простуду подхватывал мой брат, от него отец, а от отца она опять возвращалась ко мне. Кто-то в семье всегда был простужен. А теперь все гораздо хуже, чем простая простуда. И продолжаться это будет, по меньшей мере, несколько поколений.

Доктор Клутц побледнел.

— Боже мой, — простонал он, — Мне следовало понять это самому. Были атомные бомбы, водородные, но никогда не существовало оружия, воздействующего лишь на одну сторону. Что же мне делать?

— Проконсультируйтесь с хорошим психиатром, — ответил Ринальдо. — Что касается меня, то я знаю, что сделаю. Я вернусь на свою космическую станцию, или на любую другую. Только там я буду уверен, что все в порядке, припасов достаточно, а воспроизводящая еду система работает нормально, и что я могу спокойно провести там остаток жизни.

— Один? — Доктор Клутц встрепенулся и опять задергался. — Но это же верный способ получить психическое расстройство.