Миры Уильяма Моррисона. Том 2

— Я просто хотел убедить вас, что свет достаточно яркий, — сказал Уэлдон и направил луч фонарика на тень. Часть стола, окружающая ее, осветилась, но тень продолжала мерцать, еще более темная и четче обрисованная, чем прежде.

Лицо Клейтона побледнело.

— Замечательно! — сказал Гэмпер.

— Позвольте мне показать вам еще кое-что. У меня здесь счетчик Гейгера. Сейчас я поднесу его к тени…

Прибор быстро защелкал.

— Вы не возражаете, если я немного побалуюсь с этим? — спросил декан Гэмпер.

Не дожидаясь ответа Уэлдона, он нажал выключатель. Тень исчезла, и щелчки тут же прекратились. Гэмпер снова нажал выключатель, и щелчки возобновились.

— У существа, ждущего, чтобы вступить с вами в контакт, в теле есть нептуний. В том мире он устойчив, но мономолекулярный слой, который с моей помощью проектируется в наш мир, распадается, как обычный нептуний.

— Я все еще думаю, что это какая-то уловка, — уперся Клейтон.

— Можете доставить сюда собственный стол, если не верите этому.

— Это лишнее, — нетерпеливо сказал Гэмпер. — Я не могу представить, каким образом это можно подстроить.

— А я могу, — улыбнулся Уэлдон. — Однако, я не вижу необходимости ни в каких фокусах. Можете подойти и сами пообщаться с этим существом.

Так они и сделали. С существом разговаривал и Клейтон, и декан Гэмпер. И чем больше они беседовали, тем сильнее начинали мечтать о том, о чем Уэлдон и хотел заставить их грезить. Декан Гэмпер видел себя в роли Колумба новой Вселенной. Клейтон — монополистом по продаже урана и нептуния, которые сделают его богатейшим человеком на планете.

Уэлдон не рассказал им о том, как защитил свои открытия. И существо, с которым они говорили, позаботилось не упомянуть об этом. Кроме того, Уэлдон заранее рассказал чужаку кое-что о человеческой психологии. И на сей раз существо не стало решительно настаивать, что нет никакой опасности.

— Есть один шанс из сотни за то, что человек, переходящий между Вселенными в трудном направлении, может подвергнуться опасности, — сказало существо с кажущейся откровенностью.

— По моим прикидкам, десять шансов из ста, — сказал Уэлдон. — Но я все равно собираюсь пойти туда.

— Ради такой славы, — сказал декан Гэмпер, — это не слишком большой риск.

— За все те деньги, — добавил Клейтон, — стоит рискнуть. Вы ничего не добьетесь, если не станете время от времени делать ставки на удачу.

— Эта моя игра, — твердо сказал Уэлдон и последний раз щелкнул выключателем. — А теперь, господа, давайте начнем работать.

Если бы Уэлдон действовал серьезно, то торговля между ними продолжалась бы много часов, если не дней, до заключения соглашения. И условия, которые ему бы в конце концов навязали вышли столь же грабительскими, как и все предыдущие сделки этой парочки. Клейтон выложил на стол одну за другой пять тысячедолларовых банкнот, с драматической внезапностью сдался. Клейтон знал, что вид живых наличных оказывает на людей, не приученных к большим деньгам, парализующее действие. К тому времени, когда они разъехались, партнеры вынудили Уэлдона передать им львиную долю коммерческих прав, вытекающих из открытия.

В течение следующего месяца они несколько раз встречались в комнатах Уэлдона, пока все не было готово для первого перехода в другую Вселенную. За это время Уэлдон, используя оборудование, купленное на деньги Клейтона, построил аппарат, который, как он уверял, станет работать. На первый взгляд аппарат выглядел не диковиннее сложного радиоприемника, хотя Уэлдон знал, что ни один радиотехник в мире даже приблизительно не сможет разобраться в нем.

— Вы действительно намерены сами довести это дело до конца? — спросил Клейтон.

Уэлдон кивнул.

— Слава дороже опасности. И если быть с вами откровенным, шансы на мое возвращение даже меньше, чем десять к одному.

— Все равно я не понимаю, почему нельзя нанять кого-нибудь для такого опасного дела, — проворчал Клейтон.

— Лично я могу понять слова Уэлдона о славе, — глубокомысленно заметил декан Гэмпер. — Однако, мне кажется, эту славу вам даст уже само открытие.

— Открытие следует доказать, — сказал Уэлдон.

— Естественно. Но вы уверены, Уэлдон, что нет никакой иной причины для вашего рвения провести испытание самостоятельно?

— А что, если есть другие причины?

— Мой дорогой друг, вы с нами не откровенны, — укоризненно сказал Клейтон.

На его толстом, лоснящемся лице появилось наиболее редкое выражение: выражение сочувствия, которое Уэлдон видел последний раз двадцать пять лет назад.

Уэлдон улыбнулся и подумал, в скольких же смертях повинен Клейтон?

— Правда? — задумался он. — Можете держать пари, что я не… — он подошел к аппарату, и на столе замерцала тень. — Но я не собираюсь обсуждать это с вами. Я собираюсь договориться с одним из существ — из третьего поколения, между прочим, считая от того, с которым вы разговаривали месяц назад, настолько быстро они живут и умирают, — а затем перейду к ним.