Миры Уильяма Моррисона. Том 3

Джорджи, как уже все знали, был удивительно упрямым ребенком. Весь день он продолжал обвинять г’риллу в воровстве. Папочка ушел пораньше на работу и пропустил большую часть его жалоб и криков, но мамочка и Рода вынуждены были оставаться дома и выслушивать их, и через какое-то время устали от этого. Мамочка велела Джорджи успокоиться. Но он не стал успокаиваться.

— Джорджи, ты получишь своего кролика завтра утром, — пообещала, наконец, Рода. — Обезьянка принесет его.

— Правильно, дорогая, — согласилась мамочка. — Когда она появится, я сама попрошу ее об этом. Может, она придет даже сегодня вечером, кода вы с Джорджи будете спать.

— Нет, мамочка, она никогда не появляется ночью, — возразила Рода. — Только утром. И я думаю, она не может отходить далеко от ванной, иначе исчезнет.

— Посмотрим, — сказала мамочка, завершая разговор.

Вечером после ужина Рода услышала, как мамочка передала ее рассказ об обезьяне папочке.

— У нее уже куча правил для воображаемой обезьяны. О том, когда она может появляться и где.

— Ну, когда вы создаете собственный мир, то, думаю, нужно создавать и правила для него, — глубокомысленно ответил папочка. — Древние люди делали то же самое, а дети всяко-разно походят на своих примитивных предков. Они считают волшебным некоторое время суток, когда могут происходит всякие чудеса — закат, полночь, рассвет… У Роды это рассвет. И есть также специальные заколдованные места, где чудеса могут происходить. В случае с Родой это — ванная. И также наши предки готовили подарки и жертвы, чтобы заслужить расположение своих посетителей из потусторонних миров.

— Тюбик зубной пасты, — засмеялась мамочка.

— Только заметь, зеленой зубной пасты. Так или иначе, хлорофилл символизирует растительный мир.

— Но, Джордж, ребенок понятия об этом не имеет!

— Эта идея может возникнуть у нее сама по себе. Могу держать пари, что она слышала какую-нибудь рекламу о волшебном хлорофилле, и поверила ей. А потом подсознательно использовала ее в создании своего воображаемого мира.

— И она, конечно, внушила все это Джорджи. Он ведь тоже верит в это.

— Не составляет труда убедить кого-то, еще более примитивного, чем ты, — торжественно произнес папочка. — Теперь рассмотрим сам облик той «обезьяны»…

— Тьфу! Это же просто ужасно!

— Предполагается, что у нее много ног и два рта. Думаю, мы никогда не сможем проверить это описание, — тут они оба рассмеялись, — но сама идея абсурдна. Два рта — и она одним ест, а другим одновременно говорит. Кто когда-либо слышал о подобном? Это мог придумать только ребенок. И Джорджи — как раз подходящий для этого ребенок. В конце концов, он не слишком хорошо знает, где его собственный рот. Были случаи, когда он пытался ткнуть ложкой с едой в ухо или в глаз…

— Я тоже видела два рта, — прервала их Рода. — Когда она спустилась к нам поближе.

— Правда, Рода? — улыбнулся папочка. — Но зачем обезьяне два рта?

Рода задумалась.

— Я знаю, — неожиданно сказала девочка. — Если она чувствует, что хочет смеяться и плакать одновременно, то трудно проделать это с одним ртом.

— Это серьезное объяснение, — согласился папочка. — Но я не поверю этому, пока не увижу своими глазами. А пока что, Рода, давай, успокоим Джорджи, например, подарим ему какую-нибудь твою пушистую игрушку.

— Но это не справедливо по отношению к Роде, — заметила мамочка.

— Мамочка, я не возражаю.

— Спасибо, милая. Ты очень щедрая девочка.

— Замечательная девочка, — похвалил папочка. — Когда я думаю…

Внезапно он замолчал. Рода ждала, что он скажет что-то еще, но он так и не сказал. Вместо этого он обнял ее и поцеловал.

«Интересно, — подумала Рода, — что он собирался сказать?» Она жалела, что еще не взрослая и не умеет читать его мысли, как иногда это делает мамочка. Вот только способность читать мысли других, очевидно, не делает вас счастливее. Роде казалось, что легче читать грустные мысли, и тогда вам становится тоже печально и хочется плакать, как, например, мамочке.

Рода не знала, из-за чего она еще могла быть печальной. Она также не замечала, чтобы у мамочки болела голова. Временами она слышала, как соседки жаловались мамочке на ужасные головные боли. Но мамочка никогда не жаловалась. Соседок она жалела.

Но у нее не было никаких причин жалеть себя. Вообще никаких. Все вокруг были добры, неизвестные люди присылали подарки и мамочке, и самой Роде, и папочка устраивал вечеринки чаще, чем кто-либо другой. Можно было даже подумать, что они все время старались веселиться как можно больше. А в ванной у них появлялась обезьяна, которой больше ни у кого, казалось бы, не было. Правда, Рода не могла ходить в кино. Ио, несмотря на это, ей казалось, что жизнь — очень интересная штука.

Ночью, после того, как Джорджи уснул, и прежде, чем Рода сама легла спать, жизнь стала еще интереснее. Рода весь день не занималась Лилиан Мэрилин, и когда подошла к коляске, чтобы поцеловать куклу и пожелать ей спокойной ночи, то увидела…

На цыпочках Рода побежала рассказать об этом мамочке и папочке.