Мишн-Флэтс

— «Ско-ра-я» — ни-ни! Ни-ни! — выдавил он из себя по слогам, кое-как приподнялся и сел. Затем медленно поднял руки и потер ладонями лицо. — Ты кто? Я тебя зна-ю?

— Я друг Мартина Гиттенса. Я был на днях в мусоросборнике.

— А, помню, — сказал Бобо. — Это ты меня по яйцам…

— Нет, не я.

— Гад ты! Прямо по яйцам дубинкой! Гад!

— Да не я, не я!

Он устало закрыл глаза.

— Ладно, ладно, — проворчал он. — Я на тебя зла не держу. Дубинкой по яйцам — это ж такой пустяк!

Любопытно, что это у него желтенькое в шприце. Героин?

Бобо, не открывая глаз, вяло пошарил кругом рукой.

— Мужик, дай прибор.

— Я, дружок, полицейский! Нашел кого просить.

— Арестовывать будешь?

— Нет.

— Тогда дай мой прибор.

Он снова слепо поискал вокруг себя.

— Извини, Бобо, я тебе не помощник.

Он молчал — возможно, вырубился. Однако секунд через двадцать, по-прежнему не открывая глаз, спросил:

— Чего пришел-то?

— Ищу Брекстона.

— Так я и думал. Слышал про Рея?

— Я Рея видел. Убитым. Поэтому Брекстона и разыскивают.

— Вы, засранцы, угробили Рея.

— Мы ни при чем. Его Брекстон застрелил.

— Как скажешь, начальник… Так ты сюда за Брекстоном? А его тут нету.

— Я пришел с тобой поговорить.

— Ну? Об чем?

— О Брекстоне. Ты знаешь, где он сейчас?

Бобо приоткрыл глаза и, тупо глядя перед собой, с нездоровой ухмылкой бормотнул:

— Может, и знаю. А может, не знаю. Я не знаю, знаю я или не знаю.

— Бобо, не придуривайся! Если захочу, я тебя живо в кутузку спроважу!

— Ты ж сказал — не арестуешь! Слабо тебе. Гиттенс не позволит. Он меня защи… защищевает…

— Ах вот оно как.

— Ах вот оно так! И ты, начальник, мне помогать должен. Давай! — Он показал подбородком на прибор.

Хотя шприц был на расстоянии метра от Бобо, этот метр сейчас равнялся километру. Немыслимое, непреодолимое расстояние.

— Бобо, я не имею права! — сказал я.

— Тебя как зовут?

— Трумэн. Бен Трумэн.

— Офицер Трумэн, не мне вас жизни учить. Хочешь получать, умей давать. Такова селяви. Капитализм, мать его.

— Бобо, ты знаешь, где отсиживается Брекстон?

— Вот видишь, какой ты, начальник. Получать хочешь, а чтоб дать…

Я вынул из кармана двадцатку, помял ее в руке. Двадцать долларов для меня большие деньги. Я не Гиттенс, у меня нет робингудовских мешков с золотом, отнятых у наркодельцов!

Бобо взглянул на двадцатку и никак не отреагировал.

— Ты мне прибор дай! Прибор сюда давай!

— Нет!

— Тогда ищи Брекстона сам.

— Бобо, я ведь могу еще разок дубинкой по яйцам. Судя по опыту, это тебе очень освежает память.

— Мочь-то можешь, да кишка тонка.

— Почему это?

— Вижу по роже.

— Ты, дружок, меня не знаешь!

— Знаю. Я тебя насквозь вижу.

Он сделал внезапное резкое движение в сторону шприца.

Довольно жалкая попытка, я мгновенно схватил шприц.

Бобо упал на бок и захохотал. Конечно, это был хохот особенный — словно из-под подушки и в замедленном темпе.

Я внимательно изучил содержимое шприца, на удивление чистенького и почти невесомого. Какая дрянь в нем — я мог только догадываться.

— Ты того… дай сюда!

— Бобо, не начинай снова. У меня не допросишься. Да и не нужно тебе!

— Я лучше тебя знаю, чего мне нужно!

— Ты знаешь, что тебе нужно. Я знаю, что мне нужно. Где Брекстон?

— А если скажу, ты мне пособишь?

Я отрицательно помотал головой.

— Тогда будем ждать, кого он укокошит следующим.

Я потоптался-потоптался, затем подошел к нему и протянул шприц.

— И это!

Бобо показал на ремень.

Медленно, с остановками он закатал рукав и медленно, с остановками перевязал руку у плеча ремнем.

Эти действия так утомили Бобо, что его правая рука со шприцем бессильно упала вдоль тела.

— Вко-ли! — выдавил он.

Я даже попятился и замахал руками.

— Хо-чешь… знать… где… Брек-стон?

— Да!

— Ну!

Я подошел, взял у него шприц и склонился над ним.

— Не тя-ни!

— Скажешь — вколю.

— Обманешь, гад!

— Нет. Где Брекстон?

— Обманешь, гад!

Я сделал шаг назад.

— Коли, мать твою!

— Нет.

— В церкви на Мишн-авеню. Кэлвери Пентекостал. Тамошний священник Уолкер всегда дает приют Брекстону, когда дела плохи. Знает Харолда с пеленок. Он за него стеной. Брекстон, наверное, там.

Это признание на самом деле растянулось на добрую минуту. Слог за слогом, слог за слогом…

Я слово сдержал. Получив укол, Бобо почти мгновенно «улетел».

Спускаясь по лестнице, я думал: Гиттенс на моем месте поступил бы так же, Гиттенс на моем месте поступил бы так же…

Но от этой мысли на душе легче не становилось.

Разумеется, я помчался к церкви. Однако в тот день я Брекстона там не застал.

В следующие дни, продолжая дежурить на Хьюсон-стрит, я регулярно по нескольку раз в сутки наведывался в церковь Кэлвери Пентекостал. Я не отчаивался и уже рисовал в своем воображении, как я в одиночку поймаю Брекстона и красиво завершу дело.

Чего я не знал, так это того, что бостонские ищейки уже нашли нового подозреваемого.

Меня.

25

— Твое имя встречается в досье Данцигера.

В этом неожиданном сообщении не было ничего странного.

Однако сделанный из этого невинного факта вывод был такого свойства, что у меня волосы мало-мало дыбом не встали!

Упоминание моего имени в досье Данцигера совершенно естественно: в Версале Данцигер имел короткую беседу со мной.