Мисс Марпл

Квартира Альфреда была оборудована по новейшему встроенному типу, и, очевидно, обставлена мебелью, взятой напрокат. У него были длинный фанерный стол, который опускался из стены, диван-кровать и различные стулья самых неправдоподобных размеров.

Альфред Крекенторп встретил их дружелюбно, но, как показалось инспектору, нервничал.

– Я заинтригован вашим приходом, – сказал он. – Что будете пить, инспектор Крэддок? – он вытащил несколько бутылок, предлагая напитки на выбор.

– Нет, спасибо, мистер Крекенторп.

– Неужто все так плохо? – Альфред засмеялся своей собственной маленькой шутке, а затем спросил о цели визита.

Инспектор Крэддок стал задавать вопросы.

– Что я делал днем и вечером 20 декабря? Да откуда мне знать? Ведь прошло более трех недель.

– Ваш брат Гарольд сумел нам рассказать об этом дне во всех подробностях.

– Брат Гарольд – возможно. Но не брат Альфред. – А потом добавил с оттенком злобы: – Гарольд – счастливчик в нашей семье. Деловой человек, всегда занятый. У него находится время на все, и все делается вовремя. И если бы даже он совершил, – ну убийство, что ли? – то и оно было бы тщательно предусмотрено во времени и деталях.

– У вас есть определенные причины говорить такие вещи?

– О, нет. Просто взбрело вдруг в голову.

– Ну, а теперь расскажите о себе.

Альфред развел руками.

– Вот я и говорю, у меня совсем нет памяти на даты и места. Вот если бы вы спросили о рождественском дне, то я бы вам ответил. Тут есть за что зацепиться. Я точно знаю, где его провел. Мы провели его вместе с отцом в Брекхэмптоне. Он все время ворчал, как дорого ему обходится наш приезд. А если бы мы не приехали, то ворчал бы, что мы не думаем о нем. Вообще-то мы приезжаем ради нашей сестры.

– Так вы поступили и в этом году?

– Да.

– Но, к сожалению, ваш отец был болен, не так ли?

Крэддок умышленно вел разговор не о самом главном, поддавшись чисто профессиональному чувству.

– Он живет, как воробей, клюет понемногу, вечно занятый вопросами экономии, а тут вдруг плотно наелся и напился. Вот и результат.

– Только это?

– Конечно. А разве было что-то еще?

– Мне показалось, что врач был взволнован его болезнью.

– О, этот старый дурак Кемпер, – сказал Альфред с пренебрежением. – Зря слушаете его, инспектор, он большой паникер.

– Правда? А мне он показался человеком рассудительным.

– Он круглый дурак. Отец вовсе не инвалид. У него ничего страшного с сердцем, но он целиком подчиняется Кемперу. Естественно, когда отец действительно заболевает, то устраивает жуткую суету, заставляет Кемпера бегать туда и сюда, без конца забрасывает его вопросами. А в целом все выглядит смехотворно.

Альфред говорил с необычайным раздражением.

Крэддок некоторое время молчал довольно-таки многозначительно. Альфред заерзал, быстро взглянул на инспектора и нетерпеливо спросил:

– Так в чем же дело? Почему вы хотите знать, где я находился в пятницу три или четыре недели тому назад?

– Вы помните, что была пятница?

– Мне показалось, что вы так сказали.

– Может быть, – согласился инспектор Крэддок. – Во всяком случае, я спрашиваю о пятнице 20 декабря.

– Почему?

– Обычные уточняющие вопросы.

– Чепуха! Вы узнали что-то еще о той женщине?

– Наши сведения пока неполные.

Альфред быстро взглянул на него.

– Я надеюсь, вас не ввела в заблуждение сумасбродная версия Эммы, будто убитая могла оказаться вдовой моего брата Эдмунда. Это полнейшая чепуха.

– А Мартина никогда не обращалась за чем-нибудь к вам?

– Ко мне? Упаси боже! Это выглядело бы смешно.

– Вы думаете, она обратилась бы к вашему брату Гарольду?

– Это более вероятно. Его имя часто встречается в газетах, он обеспеченный человек. Если бы она попыталась обратиться к нему, я бы не удивился. Но Гарольд такой же скряга, как и сам старик. Эмма, конечно, самая добросердечная из всей семьи. И к тому же она считалась любимицей Эдмунда. Но Эмма не легковерна, она очень быстро сообразила, что эта женщина могла оказаться подставной.

– Очень разумно, – сказал Крэддок. – А что, день, когда вы собрались вместе, назначили заранее?

– Мы должны были собраться вскоре после Рождества, в конце недели, 27-го... – Он замолчал.

– Ага, – сказал удовлетворенно Крэддок, – я вижу, некоторые даты все-таки оседают в вашей памяти!

– Так я говорю, что определенного дня никто не назначал.

– Но вы говорили о дне. Как вас понимать?

– Я действительно не могу вспомнить.

– И вы не можете сказать, что делали в пятницу 20 декабря?

– Простите, но все выскочило из головы.

– И у вас нет записной книжки или календаря, куда вы заносите время и дни назначенных встреч?

– Терпеть не могу таких вещей.

– Это была пятница перед Рождеством. Не так уж трудно вспомнить.

– Я играл в гольф, и даже с видимым успехом. – Альфред покачал головой. – Нет, за неделю да этого. Я, наверное, просто слонялся где-нибудь. У меня на это уходит масса времени. Я понял, что дела обычно лучше делаются в барах.

– Может быть, кто-нибудь из ваших друзей смог бы вам помочь?

– Может быть. Что смогу, разузнаю.

Теперь Альфред казался более уверенным в себе.