Мисс Неугомонность

Мари подняла подрагивающую руку и, потянувшись, коснулась моих губ. Провела по нижней нежно, убивая опять наповал всю мою злость и жесткий настрой.

— Готова, — прошептала она, нервно сглотнув. — Ты только… поаккуратнее.

Поаккуратнее… Поаккуратнее!!!

У меня в горле ком встал и в зенках бесстыжих защипало от этой ее метаморфозы из дерзкой нахалки, схватившей меня за причинное место и заявившей, что трахнет всенепременно, в оробевшую обычную девчонку, доверившую мне свой первый раз. Вот как тебя только угораздило, Мари? Да лучше бы ты с… Нет, пусть я гад последний после этого, но мысль, что ты бы точно так же с кем-то другим…

— Тш-ш-ш-ш! — прошептал, целуя ласкающие мои губы пальцы и медленно опускаясь на нее. — Ни о чем не думай сейчас, хорошо? Я не совру тебе, что боли совсем не будет, но сделаю все, чтобы ты ее почти не заметила.

— Я не боюсь, — так же шепотом ответила мне отважная рыжая, а я даже не сомневался в этом.

— У тебя кожа такая… — пробормотал, целуя ее шею, пока она с тихим стоном не откинула голову, открываясь полностью. — Сроду не трогал ничего приятнее… Кучеряшки эти… пальцы вечно сводит от желания запустить в них руку…

Не сумел сдержаться, зашипел, когда уже дико чувствительный член коснулся ее живота, и мышцы Мари сократились, она вздрогнула всем телом, а меня самого от этого прошило от макушки до пяток. Удерживая себя на локтях, уставился между нами, кайфуя от того, как ее затвердевшие соски уперлись в мою грудь. Пялился, раскачиваясь самую малость, не опускаясь ниже, наслаждаясь лишь обещанием движения внизу и тем, как роскошные холмики трутся об меня.

— Бля, у тебя оху… потрясные си… груди, ага, — подавился собственными словами. — Я бы между ними жил, ей-богу! Так, чтобы засыпал, на них глядя, и просыпался от этого вида.

Мой член меня сейчас возненавидел за то, что лишился уютного местечка между нами и уткнулся башкой в простыню, но я соскользнул ниже, сграбастав мягкую плоть, и зарылся лицом, сжимая и отпуская, целуя, облизывая, присасываясь. Урчал голодным, но довольным добычей котярой от того, как Мари заерзала, заизвивалась подо мной, впиваясь пальцами в кожу головы до боли. Даже вот так тащиться от подобной ласки было невыносимо хорошо, но нуждающиеся стоны, перешедшие в прерывистые всхлипывания с неразборчивым умоляющим бормотанием ясно дали понять, что девушка — источник моего удовольствия — хочет большего от меня, хочет идти до конца.

Сполз еще чуть ниже, до ее пупка, продолжая целовать и потираться лицом, ловя губами подрагивание живота, поднял глаза, встречая опьяненный взгляд Мари своим таким же. Ее губы распухли, приоткрылись, выпуская рваное дыхание под стать моему, щеки горели, пальцы комкали одеяло под нами, бедра приподнимались и опускались. Умопомрачительное зрелище крайней женской нужды, чувственного голода, утоления которого она ждала от меня. Не похотливый азарт, вечно отвращавший меня от ее пола долгое время, а нечто совсем иное, природу чего я не в состоянии был осознавать, потому что и сам уже одурел от предвкушения.

Скользнул ладонями по бокам вверх, улетая окончательно от очертаний ее тела, поклоняясь ее великолепным формам и вытягиваясь над ней. Нащупал брошенный презерватив, подхватил Мари под затылок, садясь на пятки и поднимая ее.

— Поможешь упаковать меня? — предложил, дразня зубами мочку ее уха, и положил ее руку на основание члена.

— Ох! — задохнулась она, кажется, пьянея еще больше и льстя этим моему мужскому эго. — Я не…

— Вместе… — перебил ее, поцеловав в губы.

Мать твою, рискованно это было! От наших совместных усилий с раскатыванием латекса по стволу я чуть не взорвался, тем более моя искусительница увлеклась, обхватывая и сжимая его, едва не доводя до позора.

— А точно войдет? — вскинула она на меня округлившиеся глаза, но я, рассмеявшись, повалил ее обратно, располагаясь между бедер.

Время разговоров кончилось.

— Обнимай меня просто, а с остальным я сам разберусь, ладно?

— Уф-ф-ф… ну… ладно… — Отважная рыжая зажигалочка все же чуточку боится, но с этим я справлюсь.

Запустив пятерни в ее волосы, как всегда и хотел, запрокинул голову Мари, принявшись целовать со всей силой сжирающего меня желания, стал тереться окаменевшим членом по ее самому чувствительному горячему, как печка, местечку. От первого же движения она вздрогнула, еще парочку — появившееся напряжение покинуло ее тело, еще немного, и она начала толкаться мне навстречу сама, подхватывая и указывая мне тот единственный, дарящий ей удовольствие ритм. Тонкие пальцы с острыми ноготками впились в мою спину под лопатками, пятки вонзились в поясницу, окатывая меня благословенным пониманием — пора.

Не предупреждая ни о чем, я направил себя в нее, моментом ошалев и оглохнув от жара и тесноты. Разум ничем не управлял, зверствовал и властвовал один лишь голый инстинкт. Совсем чуть назад и обратно, еще теснее, жарче и снова, снова, пока наши тела не сомкнулись, не совпали идеально. Не размыкая губ, не соображая, кто же это стонет в голос — я или она. И только дичайшим усилием притормозить, прервать контакт губ.

— Малыш, не…