Миссия Агдам

Лес кончился и Ян некоторое время стоял озадаченный. Его предупредили, что Зона – явление духовное, а не географическое*. Но не настолько же – забора не было вообще. Обычный деревенский пейзаж, как в пособиях по истории Руси двадцатого века: избы, несколько низких грязно-жёлтых каменных зданий, дым из труб, на лугах пасутся овцы и коровы. Справа на опушке леса девицы в сарафанах кокетливо собирают ягоды, искоса поглядывая на него. К Зоне вела единственная дорога, на которой сиротливо стояли покосившаяся деревянная будка и шлагбаум из плохо отёсанного бревна.

Ян включил зум и прочитал надпись на фанерном плакате, прибитом к стене будки: «Добро пожаловать. Тут все обречены на счастье!» Под надписью светилось лицо, похожее на Яна широченной улыбкой, загорелой кожей и сверкающими зубами.

Идя к этому КПП, Ян размышлял о роли шлагбаума без забора. Кого он может остановить? Это больше похоже на памятник эпохи запретов, знаменитый советский символизм.

Перед шлагбаумом сидел кот камуфляжного окраса и дерзко смотрел на гостя. Левый глаз у него сверкнул, как вспышка фотоаппарата. Похоже на биоробота. Хорошо, если это просто надзиратель, а не боевая охрана. Яну показалось, что и комары стали жужжать иначе, как-то настороженно.

Кот, просканировав его, нехотя уступил дорогу, уселся на крыльцо будки и произнёс:

– Мать-итить… какой загорелый, прям батончик «Марс».

Зуб мудрости заныл от нагрева. Архив напряжённо искал смысл в этих словах.

Из Зоны донёсся гул сигнального рельса, известив о чём-то важном.

– Муза проснулась. Щас народ оживится, – услышал Ян. Кота на крыльце уже не было. Зато со стены будки, рядом с небольшим окном, на Яна смотрели глаза: внимательные, хитровато-умиротворённые. Постепенно проявилось и всё остальное – широкоплечий, статный мужчина в грязной и кое-где рваной одежде. Удивительно, но сканер идентификации объектов не смог отличить от досок будки этого мастера маскировки. У него серым было всё: штаны, ватник и лицо.

– Новичок? – обдав перегаром, поинтересовался мужик.

– Да.

– Надеюсь, не из Солсбери?

Ян замер. Его перебрасывали в Зону через Солсбери. И одежду ядом обрабатывали там.

– Да не дрожите так, шучу, – по-простецки улыбнулся мужик. – Зона у нас – весёлая, люди добродушные, можно сказать, что порядочные – гадости делают без удовольствия*.

– Это что за номер? – Ян показал на еле заметную грязную нашивку «МИ-66», пытаясь сменить тему.

– Британская разведка, – подмигнул мужик и представился, – Джеймс Бонд.

– Я знаю Бонда лично, не похожи.

– Шучу, Михаил Иванович я. 66 – мой номер на Зоне.

– Если это Зона, то где забор, проволока колючая?

– Дык, проволока колючая охраняет только коммунизм, чтобы его не спёрли. А у нас анархия и порядок, – не без гордости пояснил Михаил Иванович. – Да и куда бежать этим немощным писателям? Цифра везде. Жуть. Гидра капитализма. К тому же языков они, поди, не знають. А там, как сбесивши, все не по-русски шпарят: «о-кей», «сеттинг», «локация» – и всё по умолчанию у них. Слова нормальные им уже не нужны, не то что книги. Вот объясните мне, недалёкому, почему на воле мало пишут и много воюют между собой, а у нас в Зоне живут дружно… особенно на губе и в вытрезвителе?

– Не знаю, – честно ответил Ян. Архив тоже честно молчал.

– Тута высшая мера наказания – депортация из Зоны. – Михаил Иванович достал пачку «Беломора» и предложил Яну, который вежливо отказался и достал свои сигары. Закурили каждый своё.

– В Зону хотите?

– Да.

– Билет где входной?

Архив подсказал, что билет в правом внутреннем кармане. Ян достал фляжку с древним виски.

– Положите туда, шлагбаум поднимется, – показал Михаил Иванович на противовес в виде корзины с камнями. И действительно, как только фляжка оказалась в корзине, шлагбаум медленно поднялся.

– Добро пожаловать, родимый!

В руках у Михаила Ивановича чудесным образом появились два стакана.

***

– Тебе регистрироваться надо, – крякнув после первой, сообщил Михаил Иванович, резко перейдя на «ты». – Без ентого выпрут отселе.

– У меня больше нет билета, – озадаченно ответил Ян и налил вторую, пожевав галстук. Михаил Иванович опрокинул стакан и показал рукой на Зону.

– Видишь, ладная такая крыша, блестит, как лысина Ильича? Это райсовет. Идёшь мимо. За ним – райсуд. Туда тебе рано, как и в райсобес. Потом районо, и вот она – администрация. Там тебя и прокомпостируют.

– В ад через рай – символично, – отметил Ян.

– Никак, верующий?

– В себя.

– Молодец, – после третьей похвалил Михаил Иванович и с какой-то особой теплотой посмотрел на Яна.

– Ты бы скромнее был. Брёвна не кури, ошейник сними.

– Не понял?

Михаил Иванович показал на галстук.

– Неправильно поймут. Тут такая лямка означает согласие на доминирование.

– Кто не поймёт?

– Да хоть вот эти, – показал Михаил Иванович на девиц в сарафанах. – Фанатки писателей. Косят под деревенских. Их в Зону Муза не пускает. Не признаёт веры ентих неофитов.

Ян вспомнил слова коуча про аристократичность и ужас гениальности, снял галстук и простецки приветствовал девиц: «Чао!»