Миссия «Меркурий»

– Меркурию сильно не повезло, – продолжила Аня. – Он пережил немало столкновений. Но то, что упало здесь, было просто невероятных размеров. Когда «Оса» подлетит к противоположной стороне, обратите внимание, как много на ней холмов и впадин. Судя по всему, там сошлись ударные волны после столкновения. Равнина Жары, кстати, одно из самых жарких мест на планете. Отсюда такое название. А около ее центра есть еще одна структура, аналогов которой в Солнечной системе не известно, – борозды Пантеон. Они расходятся как лучи и тянутся на сотни километров. Их иногда называют «пауком», хотя, как по мне, сходство весьма сомнительное. У паука всего восемь лапок, а здесь – сотни борозд.

– И где же этот паук – не паук? – спросил Саша.

– Сейчас Пантеон на темной стороне, мы не сможем его увидеть.

– Ну вот, – Саша изобразил гримасу разочарования.

– Зато хорошо видны кратеры, – утешила его Аня. – Смотри, как их много.

И действительно, чем больше «Оса» приближалась к поверхности планеты, тем отчетливее на ее каменистых равнинах вырисовывались кратеры: большие и маленькие, глубокие и не очень, круглые, овальные, похожие на огромные чаши, опоясанные крутыми склонами. Усеянный ими Меркурий походил на израненного зверя.

«Оса» сбросила скорость и повернула на север. Аня продолжала свою экскурсию, пока посадочный модуль не оказался в тени. Теперь на экране бортового компьютера «Альфа Ориона» не было видно ничего, кроме темноты. Аня опустила голову и замолчала. Унылое выражение вновь появилось на ее лице. И Мишка вдруг понял отчего. По части Меркурия она явно была самой продвинутой на «Альфа Ориона». Ее отстранение от этой миссии и впрямь показалось ему несправедливым и даже жестоким.

* * *

Лучи яркого света, выпущенные внешними прожекторами «Осы», тянулись широкими серебристыми лентами и, не находя, за что зацепиться, растворялись во мраке. Эдик отключил внутреннее освещение, чтобы лучше видеть происходящее за бортом, хотя смотреть, по большому счету, было не на что. Внутри корабля стало почти так же темно, как за его пределами. Выделялась только приборная панель. Ее датчики фиксировали постепенное снижение.

– Не понимаю, зачем вы выбрали это место, – пробормотал Эдик. В его голосе не чувствовалось ни тревоги, ни раздражения, лишь искреннее недоумение. – Нет, я правда не понимаю. В нашем распоряжении сотни, если не тысячи кратеров на светлой стороне. А вы просите посадить «Осу» здесь, в полной темноте. И глубина-то какая: несколько километров.