Миссис Марч

Она на автопилоте дошла до бакалейной лавки и в полубессознательном состоянии вошла в автоматически раздвинувшиеся двери. Внутри ярко горели неоновые вывески на «звездах», оповещая о скидках этой недели. По громкоговорителю куда-то звали сотрудников, слова сопровождались треском. На миссис Марч уставились мертвые рыбины с раскрытыми ртами, обложенные льдом. Она прогулялась по проходу мимо полок с крупами с таким выражением, словно наслаждалась видами на Елисейских Полях. Этот проход всегда казался ей самым любопытным – такие яркие краски на одинаковых коробках. Герои мультфильмов словно угрожали прямо сейчас на тебя прыгнуть, кричали тебе, чтобы выбрала их.

Она завернула в соседний проход и резко остановилась при виде что-то выбиравшей там женщины. Она стояла, повернувшись спиной к миссис Марч, но что-то в ее облике показалось миссис Марч знакомым – она и раньше видела эту шубу, широкие, слегка сгорбленные плечи, руки были опущены, а локти выставлены, словно она что-то выжимала. Кто-то внезапно похлопал ее по плечу, и миссис Марч подпрыгнула, потом повернулась и увидела одну из своих соседок, но она и под дулом пистолета не смогла бы вспомнить, как ту зовут.

– Как вы, дорогая? Как Джордж? Мы сто лет с вами не болтали! – Женщина так быстро произносила предложения, что не было никакой возможности вставить ответ. – Думаю, что в последний раз я видела вас на вечеринке у Милли Гринберг… нет, не думаю, что вы там были. Но в любом случае, раз мы вспомнили Гринбергов, не уверена, что вы слышали…

Миссис Марч знала Гринбергов только поверхностно, но соседка продолжала сплетничать – и миссис Марч узнала, что Милли Гринберг сейчас находится в процессе позорного развода, потому что ей изменил муж (и явно заслуженно, потому что она сама изменяла своему бывшему мужу с нынешним, когда он был еще женат на своей первой жене). Женщина – как там ее звали? – активно жестикулировала, пока все это рассказывала, и миссис Марч то и дело видела волоски у нее на руках – густые и черные, торчавшие из рукавов и доходившие до запястий, а там их часть запуталась в часах. Она вспомнила, как эта соседка вручала яблоки расстроенным охотникам за конфетами под предлогом заботы о здоровье их зубов. Она была из тех, кто жалуется на соседских собак, обвиняя их в агрессивности только из-за их размера.

– Вот что происходит, хотя в это трудно поверить.

– Но они всегда казались такими счастливыми, когда я видела их вместе, – заметила миссис Марч.

– О, не будьте такой наивной, – рявкнула женщина. – Я знаю массу пар, которые, если взглянешь на них, кажутся так сильно влюбленными друг в друга, но они все врут, все. Вот я знала Энн или, по крайней мере, думала, что знаю, и мне очень обидно, что она не поделилась со мной своими проблемами.

– Может, она хотела, но не могла.

– Чушь. Я ей рассказывала про все мои проблемы, про операцию у моей свекрови – жуткое дело! – и о том, как у меня по вторникам всегда плохое настроение, потому что мой отец обычно пил по вторникам и плевал на нас.

– Боже!

– Да, вот так. Все серьезно. Я оголила свою душу перед этой женщиной. А что она дала мне взамен?

Последовала пауза, и миссис Марч задумалась с беспокойством, не был ли это риторический вопрос. Но затем соседка фыркнула, выражая досаду, и, к счастью, продолжила говорить сама.

– А теперь Энн придется переехать в квартиру гораздо меньшего размера, она в депрессии и, похоже, ни с кем вообще не разговаривает. Ну, если отталкиваешь от себя людей, то люди, знаете ли, потом сами не станут к тебе подходить. Так всегда говорит моя сестра.

– А Энн может позволить себе новую квартиру? – спросила миссис Марч, вопрос был вызван простым любопытством. – Я думала, что она не работает.

– О, ей пришлось найти работу. Она работает неполный день в адвокатской конторе. Похоже, ее муж оказался приличным человеком и устроил ее туда.

– Как мило с его стороны, – высказала свое мнение миссис Марч.

– О нет. Там все знают про интрижку ее мужа. Подождите, может, еще окажется, что и его любовница работает в той же конторе.

– О боже! Надеюсь, что нет.

– Не думаю, что Энн сможет оправиться после такого удара. Знаете, она ведь могла стать великой художницей, она же очень хорошо рисует. Но она от всего отказалась ради него.

Миссис Марч задумалась, а не могла бы и она сама тоже стать кем-то. Не только женой и матерью. Она представила себя в одиночестве в убогой, пропитанной влагой квартире, представила, как идет по утрам в какой-то унылый офис и не покупает больше ни для кого оливковый хлеб. И на самом деле не знает, куда двигаться дальше, что делать, кем быть.

– Бедная Энн, – сказала она.