Мистер Фермер. Между Адом и Раем!

Устала и уснула… ха, после того как отсосала, ты кричала, молила меня драть тебя еще и еще, и я драл, пока ты не отключилась. Но, возможно, ты этого не помнишь. Вглядываясь в смущенное лицо, странную улыбку и глаза, таращащиеся в область моего паха, понимаю, она все помнит.

— Все получилось так сумбурно, не хочу показаться извратом и насильником, коим ты называла меня ранее. Все же, я надеюсь, мы станем партнерами. — Делая вид, что собираюсь уходить, поднимаюсь, кинув взгляд на еду, и, на Астаопу, вспоминаю о силе действия афродизиака, о том бешеном влечении, остававшемся после первого секса. Неуместное молчание затягивается, кажется, Астаопе удается побороть свое ко мне влечение.

— Я пойду, отдыхай, позовёшь, если что-то потребуется.

— Постой. — Приподнявшись в кровати, говорит Астаопа. Ха-ха-ха, попалась.

— Да? — Обернувшись, кинув на полуобнаженную грудь богини, недвусмысленный взгляд, говорю я, и девушка его замечает. Улыбка ее становится шире, пальчиками своими, она расстёгивает две пуговицы, разводя белую, дорогую ткань в стороны, демонстрирует худые ребра и два маленьких, едва заметных холмика с розовыми сосочками.

— Может, останешься со мной еще не надолго. Выпьем, поговорим, обсудим твои слова о «сумбурности». Может, это вовсе и не она. — С попки приподнявшись на колени, словно пытаясь сделать грудь свою чуточку больше, скрещивает под ней руки Астаопа.

— Что же это, тогда… если не сумбурность? — Расстёгивая свою рубашку, я откинул её в сторону, взял поднос с угощениями и направился к Астаопе.

— Вот сейчас мы это и выясним… — Взяв свой кубок, я залпом осушил его до дна и бросил в сторону. Богиня сделала тоже самое, потом, двумя руками схватилась за ремень на моих брюках. Отлично, все идет даже лучше, чем я того желал.

День за днем, завершались на одной и той же ноте. Шутки-минутки, ужины, секс, даже карточные игры, кустарно созданные при помощи моей магии. Астаопа, как наркоманка, каждую ночь просила меня о «шалостях», каждый вечер ждала меня с раздвинутыми ногами и требованием «еще». И вот, в один не очень прекрасный для нее вечер, я сказал нет.

Мы быстро и уверенно приближались к западной границе. Отряды гарпий и существ, патрулирующих небеса, докладывали о встречах и столкновениях с самыми резвыми, бегущими в центр страны мертвецами. Но не это, не Война, и даже не мертвецы были причиной моего нежелания навещать Астаопу. Наркоманка, нимфоманка, помешавшаяся на удовольствии и на наркотике, называющемся «силой суккуба», внезапно потеряла желаемое, искомое, испытав, возможно (хотя вряд ли), первую в своей жизни ломку. Ее скрытые попытки самоудовлетвориться ночью не удались, ни алкоголь, ни вкусная еда не могли заглушить то по-настоящему невероятное чувство блаженства и экстаза, вызываемое маной суккуба. Ей требовался мужчина.

— Почему ты не пришел вчера? — Словно ревнивая жена, кинулась в объятия мои Астаопа, когда я пришел к ней через день.

— Подожди, нужно поговорить… — Когда она пыталась сорвать с меня одежду, делая вид, что не хочу отталкивать, я развел руки. Встав на цыпочки, она обхватила меня, впилась в губы, пытаясь соблазнить, и… получила концентрированный поцелуй с обменом отравленной магией слюны. Богиню будто током пронзило, сглотнув, оторвавшись от меня всего на секунду, она вновь припала к моим губам, запускает руки мне в штаны…

— Это оно… чувство, которое я искала. — с безумным выражением лица едва слышно шепчет Астаопа, — давай поговорим во время дела.

— Я не готов, подожди…

— Я помогу, не переживай. — Мой вялый член опускает горделивую Астаопу на колени, облизывая того так же, как недавно вылизывала Облачко, коротышка всё сильнее и сильнее заводится и, едва ощутив стояк, задирает свою мантию. Закинув на меня ногу, собственными ручками она направляет мой член себе в киску, насаживаясь, показывая белые зубки и полную радости мордашку, стонет, требуя меня продолжать начатый разговор.

Война, демоны, земли, угроза атаки с пустыни, с запада, еще и непонятно, чего ждать от моря с Эсфеей. Трахая вываливающую язык от наслаждения Астаопу, я впервые говорил с ней весьма и весьма открыто, якобы невзначай озвучивая некоторые свои слабые места. Разумеется, для каждой из болячек уже была своя таблетка, свой план противодействия. Однако, мне бы хотелось посмотреть, как дрессированная игрушка отреагирует на такое мое заявление, звучащее как просьба о совете, помощи. Поставит ли она свои личные развлечения, досуг, то, как мы вместе хорошо проводили время, выше каких-то прошлых амбиций, либо же тайных планов ее матери, которые еще толком не раскрыты. Этот вопрос волновал меня в первую очередь, но раскрыть его Астаопе я никак не мог и начал издалека.

После двух раундов в постели, лежа головой на моей руке и пальчиками, играясь с линиями складок пресса на моем животе, Астаопа произносит: