Мистер Морг

Мэтью проследовал за Грейтхаусом к повозке, где Морг так и лежал с закрытыми глазами, словно зверь, дремлющий под переменчивыми солнечными лучами. К нему подлетели еще две мухи и кружили над его лицом. Интересно, сколько их он уже умял за то время, что лежит тут, подумал Мэтью.

Грейтхаус хлопнул ладонью по борту повозки, отчего Морг лишь приподнял веки и зевнул.

— Ну, допустим, мы тебе поверили, — грубо сказал ему Грейтхаус, — и нас это заинтересовало. Как далеко нужно ехать по этой дороге?

Морг наклонил голову в одну сторону, потом в другую, разминая шею.

— До самого конца, я же сказал.

— Это сколько?

— Ну… шесть миль на запад, вдоль реки. Потом дорога поворачивает на юго-запад, и еще, наверное, мили четыре. Всего десять миль.

— Десять миль?! Далековато, с нашими-то клячами.

— Коней на переправе не меняют, — изрек Морг.

Грейтхаус резко потянулся и схватил арестанта за бороду, чтобы тот внимательно слушал.

— Если мы проедем десять миль до конца этой дороги и там не окажется никакого ларца, я расстроюсь. Пусть доктора и пообещали квакерам, что тебя доставят в Нью-Йорк живым, но я баптист. Если я решу не убивать тебя, то по крайней мере изукрашу так, чтобы помнил. Может, даже бороду твою поганую оторву. — Он потянул Морга за бороду, но тот никак не отреагировал. — Понял меня? Кивни.

Морг кивнул.

Грейтхаус отпустил его, обтер руку о штанину, и на ней осталось грязное пятно.

— Залезай, разворачивай лошадей, — сказал он Мэтью.

Мэтью взобрался на козлы и положил пистолет рядом с собой, так чтобы его можно было быстро схватить, если вдруг загремят цепи. Он снял повозку с тормоза, взял вожжи и заставил лошадей пятиться, а Грейтхаус налег на одно из колес и стал толкать. Вскоре повозка вернулась к тому месту, где нужно было свернуть. Тогда Грейтхаус снова влез наверх, взял пистолет и развернулся на сиденье, чтобы наблюдать за Моргом.

— Порядок, Мэтью, — сказал он. — Поехали.

Мэтью чуть помедлил, прежде чем тряхнуть вожжами. «Расскажи ему», — снова заговорил внутренний голос, но на этот раз он прозвучал тише и не так требовательно. Еще есть время. Может, через милю-другую. Нужно еще немного об этом подумать. А может, и не надо ничего рассказывать. Вообще ничего. Если Морг не соврал и ларец с сокровищами действительно там… то зачем когда-нибудь об этом рассказывать?

Но на душе у него кошки скребли, и прекрасный сюртук теперь, казалось, стал ему не впору.

Он тряхнул вожжами. Повозка тронулась, а одна из лошадей всхрапнула, оскорбленная тем, что возница сам не знает, куда ему ехать — назад или вперед.

Они въехали по узкой дороге в лес. Над их головами балдахином смыкались деревья. Мэтью еще какое-то время был погружен в свои мысли, но вдруг понял, что они едут прямо навстречу надвигающейся буре.

Глава 10

Небо потемнело, налилось свинцом, в лесу зашумел ветер. Вдалеке, на склоне холма, в просвете между деревьями видно было, как раскачиваются огромные ветви и в воздухе кружатся стаи оторвавшихся от них алых листьев. Потом все скрылось за белой завесой ливня, до которой оставалось каких-то полмили, — и она резво приближалась.

Час назад Мэтью передал вожжи Грейтхаусу и принял вахту по наблюдению за арестантом. Оба конвоира укутались в плащи. Когда стало понятно, что их вот-вот накроет стихия, Грейтхаус крикнул:

— Смотри, чтобы пистолет не намочило!

Мэтью спрятал оружие под плащ, держа руку на рукоятке. Лошади протестующе ржали, нервно вскидывая головы, и только благодаря тому, как уверенно правил ими Грейтхаус, не свернули с дороги куда-нибудь в дебри. Мэтью отметил, что арестант созерцает его почти с безразличием — так кто-нибудь мог бы смотреть, что будет делать собака, которую окатили водой из ведра.

— Ну все, начинается!

Едва Грейтхаус успел произнести эти слова, как до них долетело первое, обманчиво слабое дуновение. А затем с высоким пронзительным свистом, перераставшим уже почти в женский крик, следующий порыв ветра обрушился на Мэтью сзади и чуть не поднял его с сиденья. У него пронеслась мысль, что ветер сейчас проберется в полощущиеся складки его плаща и он улетит. На него посыпались листья самых разных оттенков красного, багрового, желтого, как будто сам лес превратился в разбойника. Треуголка слетела у Мэтью с головы, и тут Морг рванулся вперед.

Сквозь круговерть листьев Мэтью увидел, как Морг вскидывается, словно змея из-под камня. Ветер шумел так, что не слышно было, как гремят цепи, и, открыв рот, чтобы крикнуть, Мэтью знал, что звук его голоса будет изорван в клочья, не успев долететь до ушей Грейтхауса, старавшегося не дать лошадям под натиском бури свернуть с дороги. Морг протянул к Мэтью руку, похожую на звериную лапу, и перед самым его лицом сверкнули острые как ножи ногти.

Безуспешно пытаясь достать из-под плаща пистолет, Мэтью поднял другую руку со сжатым кулаком, чтобы отразить ожидаемый удар, и… увидел в руке у Морга треуголку, сдернутую ветром у него с головы: арестант умудрился поймать головной убор прежде, чем его унесло бы с повозки.