Мистер Морг

Грейтхаус взял пистолет и сел, не сводя взгляда с Морга, а Том обошел вокруг стола с кувшином и разлил по коричневым чашечкам яблочный сидр. Когда все уселись, Бертон прочел короткую молитву, во время которой Грейтхаус и Мэтью глаз закрыть не рискнули, и Морг первым причмокнул губами и принялся за рагу, орудуя деревянной ложкой и пальцами.

Они ели, как едят голодные люди, — молча. Джеймс, проглотив свою порцию, подбежал за добавкой. Мэтью заметил, что Том немного поупрямился, а потом быстро достал из своей миски кусочек крольчатины и выдал другу.

Все то время, пока готовилось рагу, Мэтью изучал Тома. Парень он, очевидно, был молчаливый, замкнутый в своем собственном мире. Видно было, что он не любит, когда ему задают вопросы. Вначале он присматривался к гостям, но потом, похоже, они перестали его интересовать. Он был красив, с высоким лбом и чуть кривоватым — видимо, когда-то сломанным — носом. Голова его была обрита почти наголо. Мэтью когда-то ходил с такой же прической — чтобы не заводились вши. У Тома был волевой квадратный подбородок и густые черные брови над светло-серыми пронзительными глазами. Он был тонок и строен, но ничто в нем не говорило о слабости: судя по быстрым и ловким движениям, он был силен и расторопен. Мэтью подумал, что мальчику хорошо давались бы уроки фехтования у Грейтхауса. Он продолжал разглядывать Тома, когда тот поднял глаза от своей миски и окинул его с противоположной стороны стола пристальным взглядом пантеры, словно спрашивая: «Что ты высматриваешь?» Мэтью немедленно уставился в тарелку и сказал:

— Вкусно.

Том не ответил и продолжал есть, как будто ничего не было сказано.

— Я в сарае заметил, что у вас была лошадь, — сказал Грейтхаус, потягивая сидр; возле его миски лежал пистолет, обращенный в сторону Морга. — Моим кобылам не помешало бы задать овса. Но что случилось с вашей лошадью?

— Нам пришлось ее продать, — ответил Бертон. — Том на прошлой неделе поехал на ней в Бельведер и обменял на разные нужные вещи: свечи, соль, сахар и всякое такое.

— А как далеко от вас Бельведер?

— Да милях… в двенадцати.

— В четырнадцати, — не поднимая глаз, сказал мальчик.

Грейтхаус застыл с чашкой у рта:

— Ты хочешь сказать, что доехал до этого самого Бельведера на лошади, а обратно шел пешком четырнадцать миль с полным мешком продуктов и всякой всячины?

Том пожал плечами. Его молчаливый ответ означал: «Хорошо, я не буду этого говорить».

— Парень — герой! — Морг поднял чашку. — Побольше бы таких!

— Преподобный Бертон рассказал мне, как ты потерял отца и мать, — отважился вставить Мэтью; мальчик как будто не обратил на него никакого внимания. — Мои почти так же погибли. А другой родни у тебя нет?

Том ничего не сказал. Он заканчивал есть рагу, но кусочек кролика оставил для Джеймса. Потом заговорил, как будто этот вопрос нисколько его не трогал:

— Дедушка есть в Абердине. И все.

— Да здравствуют шотландцы! — провозгласил Морг.

— Я о себе сам могу позаботиться.

Том поднял на Мэтью колючий взгляд и, закрывая тему, хлебнул сидра.

Над крышей домика проворчал гром. Дождь хлестал по ставням. Джеймс, которого нимало не волновал шум разбушевавшейся стихии, сел рядом с ногой Тома и почесал место, где его укусила блоха.

— Грейтхаус… — Морг достиг дна своей миски и теперь слизывал с пальцев соус. — Фамилия мне незнакома, но где-то я вас, ей-богу, видел. Вы в цирке никогда не выступали?

— Нет. А ты?

— О, конечно. В юности я был акробатом. И довольно, я бы сказал, искусным. У меня была партнерша, мы вместе прыгали сквозь горящие обручи. Ты когда-нибудь был в цирке?

Последний вопрос был адресован Тому, который ответил лишь тем, что склонился над псом и потрепал его по спине.

— Мне жаль, что у вас тут все так случилось, — сказал Грейтхаус священнику. — Мы можем чем-нибудь помочь?