Мистерии Мухомора. Волшебный гриб в традиционной культуре на примере ритуальной практики шаманов Сибири и Крайнего Севера

Вот, что пишет об этом Т. Маккенна: «Однажды в начале восьмидесятых во время посещения Эсаленского института – меня пригласили туда на конференцию по шаманизму – я вдруг понял, что благодаря многолетнему использованию псилоцибиновых грибов моя врожденная ирландская болтливость достигла небывалых высот… Я обрел способность выступать перед небольшими группами слушателей, повествуя о в высшей степени необычных событиях… и производя поистине электризующий эффект… Создавалось впечатление, будто моя собственная ничем не примечательная личность просто-напросто отключается и моими устами вещает глас Иного – внятный, настойчивый и решительный, – глас, стремящийся поведать миру о мощи психоделических измерений и о том обещании, которое они в себе таят» [174, с. 12].

Во время психоделического опыта сочинение песен облегчается, поскольку человек перестает следить за различными условностями стихосложения и может придумать подходящие окончания или даже новые слова. Иногда несколько слов, образующих фразу, понимаются совершенно иначе, чем в обычном состоянии сознания. Восприятие идет не линейно, а избирательно. Например, из двух сказанных слов вычленяется третье, состоящее из окончания первого и приставки или части корня второго.

Один из примеров спонтанного стихосложения с игрой словами под названием «Психология мух» был записан автором во время одного из опытов:

Философия мух
Слонов не делает,
Не выкаблучивает,
Не выкозюливает,
Не выкорючивает.

Психология мух

Пряма до крайности,
До самой пряменькой,
Да без извилинок,
Да без кривиночки.

Про мухи – ухи,

Хи-хи, ха-хи,
Так много сказано,
Так много слизано,
Так много скушано.

С пеленок помним мы

(Храним так бережно)
О Цока-тухочке,
О брюхе в золоте,
О психо-триллере.

Потом боимся

Тварь болотную —
Це-це-це целочку,
Це-це-це щелочку,
Це-це-це маленьку.

Слона огромного

Из мухи сделаем,
Уж постараемся,
Уж поднатужимся,
Уж кучу выложим.

Ползем вперед,

Намухоморившись,
Наморемухавшись,
Нацока-цокавшись,
Наце-це-целившись.

Нет, скажем: «Да!

Мы люди добрые!
Мы мух не трогаем!
Мы мух не кушаем!
Обид не делаем!»

Грибы в горох едим поэтому,

Чтоб Цока-цокочку
Они не маяли,
Чтоб Це-це-целочку
Они не мучили.

Пусть мы отравимся,

Умрем бесславно…
И мухам
корма
больше будет…

[222]

Поскольку аналогичным образом мыслят все собравшиеся, они понимают друг друга, одновременно осознавая и всю нелепость такого восприятия. Отсюда возникает бурное веселье. «Вот, когда ты не сильно пьян, так хочется и разговаривать, и песни петь, и работать, все что можно делать, буквально все. Прямо ой-ё-ёй. Как летать, – говорит Н. Етнеут из камчатского поселка Палана про опьянение красным мухомором. – Все идет к песне. Разговаривать… Прямо невозможно удержать народ. Много, быстро говорят, слова выскакивают» [46, c. 79].

Исполнение песен может происходить довольно продолжительное время, «и без конца они могут, полдня петь эти песни» [46, c. 76]. Собиранием «мухоморных» песен у коряков, чукчей и других северных народов занимался И.А. Бродский.

Трансовый танец

«Едва слышно раздаются тихие звуки импровизированной песни, которая начинает постепенно звучать и громко, и дико, – пишет Г. Фреймарк в исследовании по истории культуры и психологии. – Наконец, опьяненные грибом и безумной песней, они (коряки) вскакивают и начинают извиваться в бешеной пляске» [142, c. 109]. Как правило, танцевать начинает кто-нибудь один, а потом к нему подключаются другие опьяненные мухомором. Трансовый танец отличается от обычных танцев народов Севера сериями совершенно невообразимых и нетипичных поз, которые остаются характерными для каждого из исполнителей и имеют тенденцию к повторению при последующем приеме гриба в иное время. Также можно выделить эротизм, присущий таким танцам [5, c. 226].