Мистерии (пер. Соколова)

"Или возьмемъ хотъ эту непростительную исторію съ моей медалью за спасеніе. Я ее, какъ говорится, честно заслужилъ; да, да, суешься во все понемножку, спасаешь и людей. Только Богъ знаетъ, было ли это на самомъ дл добрымъ поступкомъ съ моей стороны. Разсудите сами, милостивыя государыни и милостивые государи: стоитъ на набережной молодой человкъ и такъ рыдаетъ, что плечи у него такъ и ходятъ; когда я обращаюсь къ нему съ рчью, онъ растерянно глядитъ на меня и вдругъ ускользаетъ внизъ, въ пароходный залъ. Я слдую за нимъ, онъ уже исчезъ въ каютъ. Я просматриваю листокъ записи пассажировъ, доискиваюсь этого человка и вижу, что онъ собирается въ Гамбургъ. Это все въ первый вечеръ. Я все время держу его подъ надзоромъ, я подстерегаю его на опасныхъ мстахъ и заглядываю ему въ лицо. Зачмъ я все это продлываю? Милостивыя государыни и государи, разсудите сами! Я вижу его слезы; что-то повидимому мучаетъ его ужасно, и иногда онъ съ безумнымъ, растеряннымъ видомъ заглядываеть въ глубину. Что мн за дло до этого? Ровно никакого дла, положительно никакого, ну вотъ, теперь и судите сами; не стсняйтесь, пожалуйста! Проходитъ дня два: втеръ такъ и воетъ, море такъ и ходитъ. Ночью въ два часа онъ является на нижнюю палубу, а я уже лежу тамъ, спрятавшись, и подстерегаю его. Луна бросаетъ странный, желтоватый свтъ на его лицо. Ну и что же? Онъ оглядывается на вс стороны, вытягиваетъ передъ собою руки и прыгаетъ черезъ бортъ ногами впередъ. Онъ однакоже не въ состояніи удержаться отъ крика. Пожаллъ ли онъ о своемъ ршеніи? Или стало ему страшно въ послднее мгновенье? Если нтъ, то зачмъ же онъ крикнулъ? Милостивыя государыни и государи, что бы вы предприняли на моемъ мст? Отвтъ я всецло предоставляю вамъ. Быть можетъ, у васъ хватило бы благороднаго мужества, хотя и не безъ примси колебанія подъ конецъ, пощадитъ несчастнаго, или продолжали бы тихо лежать въ своемъ углу; я же ору, что есть силы, бгу на капитанскій мостикъ, потомъ точно такимъ же путемъ кидаюсь въ воду, какъ только возможно быстре, головой внизъ. Я бьюсь въ вод какъ безумный, бросаюсь во вс стороны и слышу, что наверху на пароход раздаются отчаянные крики. Вдругъ я натыкаюсь на его руку, которая еще сильно напряжена, съ вытянутыми пальцами. Онъ еще немножко работаетъ ногами. Прекрасно. Я хватаю его за загривокъ, онъ становится все тяжеле и тяжеле, онъ опускается и не двигается, подъ конецъ онъ однакоже длаетъ прыжокъ въ сторону, чтобы освободиться. Я кружусь съ нимъ, море заливаетъ насъ обоихъ съ головою; у меня уже темнетъ въ глазахъ. Что мн было длать? Я скрежещу зубами и проклинаю этого оголтлаго малаго, но крпко держу его, пока наконецъ не является лодка. Что бы вы сдлали? Я спасалъ его, какъ неуклюжій, безпощадный медвдь; ну, и что же? Да, этого я уже не предоставляю вашему обсужденію, милостивыя государыни и государи. Этого вамъ ужъ не придется распутывать вашими ручками, затянутыми въ прелестнйшія лайковыя перчатки. Что мн за дло до этого? Но предположимъ. что человкъ сильно дорожилъ тмъ, чтобы не хать въ Гамбургъ? Въ этомъ-то и есть узелъ всего! Но медаль! Эта медаль за дло достойное, и я ношу ее въ карман и ни въ какомъ случа не брошу ее подъ ноги свиньямъ. Это также вы можете разсудить! Разсуждайте объ этомъ, какъ хотите, мн-то что за дло, чортъ побери? Все это вообще такъ мало меня задваетъ, что я съ тхъ поръ ни разу даже и не вспомнилъ о несчастномъ человк, хотя онъ наврно живъ и сейчасъ. Отчего онъ тогда это сдлалъ? Можетъ быть, отъ несчастной любви; въ самомъ дл, можетъ быть, тутъ была замшана женщина, не знаю; да и къ этому я совершенно равнодушенъ. Баста!..

"Да, женщины, женщины! Вотъ, напримръ, хоть Камма, маленькая датчанка Камма. Спаси тебя Господи! Нжная какъ юная голубка, прямо изнемогающая отъ нжности, полная самоотверженія, но, несмотря на это, способная выманить у любого все, до послдняго хеллера, да, высосать его всего, довести до разоренія, особенно когда она, склоня головку на плечо, шептала: "Симонсенъ, пожалуйста, Симонсенъ!" Ну, Господь съ тобой, Камма, ты была воплощеннымъ самопожертвованіемъ, чортъ бы тебя побралъ, меня ради. Мы квиты…

"А теперь я встаю…