Мистерии (пер. Соколова)

Когда же я присоединился къ нимъ и также совершенно напился, представленіямъ не стало конца; эти господа раздлись и стали голые бгать вокругъ комнаты, хотя занавски не были спущены; а такъ какъ я не хотлъ этого длать, они схватили меня и раздли силой. Я долго завертывался, во что попало, я длалъ все, что могъ; я ничмъ инымъ не умлъ помочь себ, какъ только прося у нихъ прощенья, я ловилъ ихъ руки и просилъ прощенья…

— Въ чемъ вы просили прощенья?

— Ни въ чемъ, а только для того, чтобы они меньше причиняли мн непріятностей, но это не помогло, они раздли меня до нага. Докторъ нашелъ въ моемъ карман письмо и сталъ читать его другимъ; но тутъ я немного протрезвился, потому что письмо было отъ моей матери, которую я очень любилъ; а письмо это она написала мн, когда я былъ еще на мор; словомъ, я обозвалъ тутъ доктора бездонной бочкой, потому что всмъ было извстно, что онъ много пилъ. Вы бездонная бочка! сказалъ я. Онъ страшно разсердился за это, хотлъ схватить меня за горло, но другіе удержали его. Напоимъ лучше его пьянымъ! сказалъ бургомистръ, какъ будто я и такъ не былъ совсмъ пьянъ. И они еще много влили мн прямо въ глотку изъ разныхъ бутылокъ. Тутъ вошли въ комнату два господина, — ужъ я не помню, кто именно они были, — съ лоханкой воды; они поставили ее на полъ и объявили, что меня слдуетъ окрестить. Вс захотли, чтобы я былъ крещенъ, и подняли по этому случаю страшный шумъ. Тутъ имъ вздумалось набросать въ лоханку всякой всячины, чтобы запачкать воду; они плевали въ нее, налили туда водки, всыпали туда дв лопаты золы, чтобы замутить ее еще больше. И вотъ въ этой-то вод я и долженъ былъ креститься. Отчего бы вамъ не креститься одинъ у другого? спросилъ я у бургомистра и ухватился за его колнки. — Мы уже вс крещены, — отвчалъ онъ, — окрещены точно такимъ же манеромъ. Этому-то я врю, что онъ всегда поступалъ такъ со всми, кто водилъ съ нимъ компанію. Встань передо мной, какъ листъ передъ травой! сказалъ тутъ мн бургомистръ. Но я не пошелъ по доброй вол, я стоялъ и крпко держался за притолку. Приди во-время и ты придешь только на минутту! сказалъ онъ; да, онъ сказалъ "минутту", потому что онъ былъ изъ Гудбрандедалена и такъ выговаривалъ. Но нтъ, я не пошелъ. Тутъ капитанъ Пранте зарычалъ: Минутта, Минутта, вотъ оно подходящее слово! Минуттой мы и наречемъ его при крещеніи Минуттой!

И вс согласились, что я долженъ быть нареченъ Минуттой; это шло во мн, потому что я такой маленькій. Затмъ два человка подхватили меня и притащили къ бургомистру, поставивъ меня прямо передъ нимъ, а такъ какъ я такъ малъ и такъ тщедушенъ, то бургомистръ одинъ взялъ меня на руки и погрузилъ меня въ лоханку. Голову мою онъ тоже погрузилъ совсмъ до самаго низу, такъ что ткнулъ меня носомъ въ дно, гд лежала зола и осколки стекла, а затмъ вынулъ и далъ мн благословеніе. Посл этого вс крестники его милости должны были позабавиться надо мною, а это состояло въ томъ, что каждый изъ нихъ подымалъ меня высоко кверху и затмъ ронялъ меня внизъ, а когда это ихъ утомило, они раздлились на дв партіи и стали перебрасываться мною какъ мячикомъ, что длалось для того, чтобы обсушить меня; и это продолжалось до тхъ поръ, пока имъ не надоло. Наконецъ, бургомистръ закричалъ: стой! И тутъ они меня выпустили и назвали меня вс разомъ Минуттой, чтобы окончательно запечатлть мою кличку. Однако меня еще разъ бросили въ лоханку; это сдлалъ докторъ Колбье, онъ бросилъ меня туда со всего размаху, такъ что что-то сломалось у меня въ боку; онъ не могъ проcтить мн, что я его обругалъ… И съ этой минуты мое прозвище осталось за мною; оно такъ пошло ко мн, что вс меня стали звать Минуттой. День спустя, весь городъ уже зналъ о томъ, что я былъ у бургомистра. и что меня окрестили.

— У васъ сломали что-то въ боку? А голову вы себ не повредили?

Пауза.

— Вы сейчасъ уже во второй разъ спрашиваете меня, не повредилъ ли я себ голову, и, можетъ быть, вы этимъ хотите что-нибудь сказать. Но въ тотъ разъ я не ударился головой, у меня не было сотрясенія мозга, если вы именно этого опасаетесь; я ударился о лохань и сломалъ себ ребро, съ этимъ я не спорю. Но теперь все уже зажило; я не получилъ тогда какого-нибудь серьезнаго поврежденія; если бы и вс грхи мои такъ же сходили мн съ рукъ!

Пока Минутта разсказывалъ, Нагель много пилъ и онъ позвонилъ, веллъ принести еще вина и снова сталъ пить. Вдругъ онъ сказалъ:

— Кстати, мн просто такъ пришло въ голову: думается ли вамъ, что я до нкоторой степени понимаю людей? Да не смотрите на меня съ такимъ удивленіемъ, это только дружескій вопросъ. Считаете ли вы меня способнымъ видть насквозь того, съ кмъ я говорю?

Минутта робко посмотрлъ на него и не нашелъ отвта. Тогда Нагель снова началъ: