Мистерии (пер. Соколова)

Но Минутта ничего не слышалъ; онъ былъ уже внизу на лстниц, прежде чмъ Нагель усплъ все это выговорить, а оттуда, — не оглядываясь ни вправо ни влво, — бросился на улицу, къ площади, къ большой водокачк, гд завернулъ въ первую попавшуюся боковую улицу и исчезъ.

Часъ спустя, — было десять часовъ, — Нагель закурилъ сигару и вышелъ. Городъ еще не успокоился; по дорог къ приходу виднлись толпы горожанъ, медленно расхаживавшихъ взадъ и впередъ, а кругомъ на улицахъ еще раздавались смхъ и крики дтей. Мужчины и женщины сидли у дверей и тихонько разговаривали въ мягкой тишин вечера; изрдка кто-нибудь изъ нихъ кричалъ что-нибудь черезъ улицу сосду и получалъ дружескій отвтъ.

Нагель спустился къ пристани. Онъ видлъ, какъ Минутта приклеивалъ объявленія на стнахъ почтовой конторы, банка, школы и тюрьмы. Какъ умло и ловко онъ длалъ это! Какъ охотно онъ это длалъ, вовсе не находя, что для него это совсмъ не во-время, что ему скоре слдовало бы итти спать! Нагель прошелъ мимо него и поклонился ему, но не остановился.

Когда онъ былъ уже внизу, почти у пристани, какой-то голосъ окликнулъ его сзади; Марта Гуде догнала его и сказала, совсмъ. задыхаясь:

— Извините! Вы дали мн слишкомъ много денегъ!

— Добрый вечеръ! — отозвался онъ. — Вы тоже гуляете?

— Нтъ, я только-что была въ город, у гостиницы, я ждала васъ. Вы дали мн лишнее.

— Послушайте, неужели вы опять хотите начать эту комедію?

— Но вдь вы же ошиблись. — воскликнула она, ошеломленная, — вы мн дали больше двухсотъ!

— Вотъ какъ! Въ пачк была, дйствительно, лишняя пара кронъ? Хорошо, въ такомъ случа вы можете ихъ мн вернуть.

Она принялась было разстегивать лифъ, но вдругъ остановилась и оглянулась, не зная, что длать. Тогда она снова извинилась: поблизости много людей, нельзя же ей вынутъ деньги тутъ, на улиц, она ихъ такъ далеко запрятала…

— Нтъ, — поспшилъ онъ отвтить, — я могу притти за ними, позвольте мн притти за ними.

И они вмст направились къ ея домику. Народу на улицахъ было много, и вс глядли на нихъ съ любопытствомъ.

Когда они вошли въ ея комнату, Нагель слъ у окна, гд садился и раньше и гд все еще висла юбка въ качеств занавски. Пока Марта доставала деньги, онъ молчалъ; но прежде, чмъ она успла протянуть ему нсколько мелкихъ ассигнацій, нсколько потертыхъ и полинявшихъ десятикронныхъ банковыхъ билетовъ, еще теплыхъ отъ тепла ея груди, ассигнацій, которыхъ она не могла потерпть у себя ни одной ночи, онъ заговорилъ съ нею и попросилъ ее оставить ихъ у себя.

Теперь она, повидимому, снова, какъ это было уже и раньше, почувствовала сомнніе въ немъ; она неувренно посмотрла на него и сказала:

— Нтъ… я не понимаю васъ…

Онъ вдругъ всталъ.

— Но я-то васъ прекрасно понимаю, — отвчалъ онъ, — а потому встаю и иду къ двери. Ну, теперь вы спокойны?

— Да. Нтъ, вамъ не надо стоять у дверей. — И она слегка вытянула руки впередъ, какъ бы затмъ, чтобы удержать его. Эта странная двушка слишкомъ боялась сдлать кому-нибудь больно.

— У меня есть къ вамъ просьба, — сказалъ тогда Нагель, все еще однако не садясь. — Вы могли бы доставить мн большую радость, если бы захотли… Впрочемъ я до нкоторой степени уже обдумалъ это за васъ: я хочу проситъ васъ притти въ четвергъ на базаръ. Хотите доставить мн удовольствіе? Это развлекло бы васъ, тамъ будетъ много народа, много свта, музыка, живыя картины; сдлайте это, вы не раскаетесь! Вы сметесь; отчего вы сметесь? Господи, какіе у васъ блые зубы!

— Я никуда не могу итти, — отвчала она, — нтъ, какъ вы могли подумать, что я пойду туда? Да и зачмъ мн это длать? Зачмъ вы этого требуете?

Онъ объяснилъ ей все прямо и открыто: это была его фантазія, онъ долго думалъ объ этомъ, уже недли дв тому назадъ эта мысль запала ему въ голову, но онъ забылъ это и до настоящей минуты не вспоминалъ… Но она непремнно должна притти, она должна сейчасъ же ршиться; онъ во что бы то ни стало хочетъ видть ее тамъ. Если она желаетъ, онъ не будетъ больше говорить ей объ этомъ, чтобы не докучать ей; этого онъ вовсе не желаетъ. Ему только пріятно было бы видть ее разокъ среди другихъ, слышать, какъ она смется, хоть одинъ разъ видть со дйствительно молодой. Она непремнно должна итти!

Онъ взглянулъ на нее. Какъ поразительно блы были ея волосы и какъ темны были глаза! Одной рукой она схватилась за складку на своемъ лиф, и рука эта, слабая рука съ тонкими пальцами, немного сроватая по краскамъ, можетъ быть, и не совсмъ чистая, производила впечатлніе удивительной непорочности. Надъ сгибомъ вились дв голубыя жилки,

— Да, — сказала она, — это, можетъ быть, было бы и интересно, но у меня нтъ подходящаго туалета, ни одного вечерняго платья…

Онъ перебилъ ее: вдь остается еще три дня до четверга; можно устроить что угодно. Да, времени вполн достаточно! Ну что: ршено?

И она постепенно сдалась.

Нельзя же совсмъ похоронить себя; этакъ можно только проиграть. Да еще съ ея глазами, ея зубами, — нтъ, это прямо жалость! А деньги, которыя лежатъ тамъ на стол, пусть пойдутъ на платье; да, да, нельзя ли не говоритъ глупостей! Тмъ боле, что вдь это его фантазія, и она боролась съ собой, чтобы угодить ему.