Мистериум

Если направление было верным, Кипп с энтузиазмом лаял один раз.

Если нет – неодобрительно скулил.

Как всегда, ему хотелось многое сказать Бену, но собачье горло не могло воспроизвести человеческую речь.

Он бы сказал: «Ты замечательный водитель».

Он бы подгонял Бена: «Быстрее, еще быстрее», хотя Бен и так превысил предел скорости, понимая, что странное дело, в которое его втянул Кипп, не терпит отлагательств.

Обладай Кипп речью, он бы задал Бену Хокинсу тысячу вопросов. Расспросил бы о жизни, о том, какие книги тот писал, читал ли Диккенса и верит ли в утверждение некоторых физиков о существовании бесконечного множества параллельных вселенных.

Дороти живо интересовалась квантовой механикой, теорией струн и подобными вещами. Тем, что интересовало ее, она умела заинтересовать и других.

Кипп придумал свою теорию: да, параллельные вселенные существуют, и когда мы умираем в одной, в других мы продолжаем жить.

Дороти ушла из этой Вселенной, но не исчезла совсем.

Эта теория давала Киппу утешение.

Он не зашел слишком далеко и не утверждал, будто небеса – это параллельная вселенная, где все живут вечно. Он не был теологом.

Из Олимпик-Виллидж они поехали на север по штатному шоссе 89, затем свернули на федеральную трассу 80 и продолжили путь в западном направлении.

С этой трассы они повернули на штатное шоссе 20, продолжая двигаться на запад.

Будь Кипп обычным псом, он бы норовил почаще высовывать морду из окна и наслаждаться ветерком.

Но он понимал, что мусор, летящий навстречу, может серьезно повредить глаза.

Порой участь высокоинтеллектуального пса лишала Киппа простых радостей жизни, доступных обычным собакам.

Может, и не порой, а бóльшую часть времени.

Дороти позволяла ему высовывать морду из окна, но тогда она ехала очень медленно. Удовольствие совсем не то.

Кипп предполагал, что другие собаки тоже слышали по Проводу крики мальчика. Тогда почему же никто до сих пор не высказался?

Кипп отправил запрос: «Провод доносит вам крики мальчика? Он постоянно кричит и плачет».

Ответы посыпались почти мгновенно и отовсюду. Оказалось, мальчика никто не слышал. Собак взволновала новость, что человек способен передавать сообщения по Проводу.

Кипп удивился: почему же они не слышат мальчика? Этот вопрос не давал ему покоя. Жизнь не переставала его удивлять.

– Направо? – спросил Бен.

Кипп пролаял: «Да».

В этот момент пришла «беллаграмма» про Вулкана из Ла-Хойи. Передавая новость, Белла сияла от радости.

Белла была права. В мире что-то происходило. Нечто монументальное.

Должно быть, мальчик являлся частью этого нечто, как и Вулкан, Кипп и все остальные интеллектуальные собаки, до сих пор считавшие себя чужаками в мире, который создал их без какой-либо определенной цели и обрек жить вне природы, терзаясь вопросами и не получая ответов.

63

Меган успела перенести Вуди из ванной на кровать и облачиться в джинсы и свитер. В этот момент к дому подъехала полиция.

Ей очень не хотелось оставлять Вуди одного: отрешенного, травмированного случившимся, скрывшегося в своем мире. Он не впервые туда ускользал, однако сейчас его бегство получило новый оттенок. Какой именно – Меган не знала. Только бы не отчаяние.

Она выбралась в коридор, чтобы встретить полицейских, но спускаться вниз отказалась, предложив им подняться на второй этаж.

Рассказывая о том, как все было, она подкатила компьютерное кресло Вуди к кровати, села и взяла сына за руки. Она нежно гладила его скрюченные пальцы, стараясь их разогнуть и надеясь, что это его немного успокоит.

Меган мысленно приказывала себе оставаться спокойной и просто излагать последовательность событий, не давая внутреннему волнению прорваться наружу. Вдруг Вуди поймет, что Ли Шекет навсегда похитил ее чувство безопасности? Меган это очень пугало. Вуди должен видеть в ней твердую скалу, на которую он может без опаски встать. Скалу, а не море страха, готовое его поглотить.

Слушая ее, полицейские попутно осматривали комнату. Вначале дверной замок, поврежденный стрельбой, затем все остальное. Они ни к чему не прикасались. Рассказ Меган они слушали с серьезными лицами, но на нее смотрели с подозрением. Вероятно, это было следствием их опыта и профессиональной подготовки. Но она с трудом скрывала свое отчаяние. Почему полицейские до сих пор торчат в комнате Вуди, а не ищут Ли Шекета в лесу? Или они думают, что он сбежал и больше не вернется? А если он хитрее? Если затаился и ждет, пока полицейские закончат опрос и уедут?

Должно быть, ее спокойный рассказ об этом безумном и дерзком вторжении заставил их усомниться в ее правдивости. Где ужас в ее голосе? Где возбужденно горящие глаза и сбивчивая речь? Где, наконец, злость на преступника, проникшего к ней в дом?