Мистериум

Все это, конечно же, было спрятано глубоко внутри, такое же плотное, как внутренняя обмотка мяча для гольфа. Ее спокойный тон предназначался не для полицейских, а для сына. Будучи матерью ребенка с нарушениями развития, неспособного выражать свои эмоции, но глубоко чувствующего эмоции других, ребенка, не имевшего защитных механизмов от страха, Меган постоянно контролировала свои чувства и интонацию каждого произносимого слова. Шекет настолько травмировал мальчика, что он удалился во внутреннюю тишину, тревожащую ее, если не сказать пугающую. Меган боялась произнести хотя бы слово таким тоном, который лишь плотнее затянет пружину ужаса Вуди.

Через несколько минут к дому подъехали еще двое полицейских и по непонятной Меган причине взяли командование на себя, хотя и не входили в силы быстрого реагирования. Одной из приехавших была женщина лет тридцати по фамилии Карриктон. Белая табличка с черными буквами фамилии была прикреплена к нагрудному карману ее форменной рубашки.

Карриктон была спортивной женщиной с крепкими, накачанными руками, с привлекательным лицом скандинавского типа, коротко стриженными светлыми волосами и серо-синими глазами. Она достала блокнот и ручку, приготовившись записывать показания Меган, чего первые полицейские и не подумали сделать.

Меган обрадовалась ее появлению, посчитав, что женщина скорее поймет, через какой ужас она прошла. Однако вскоре ее постигло разочарование. Какими бы профессиональными ни были действия помощницы шерифа Карриктон, эта женщина прониклась к ней глубокой неприязнью и беспричинным недоверием.

Меган вкратце повторила рассказ о вторжении.

– Что с вашим ребенком? – спросила Карриктон.

– Он высокоорганизованный аутист.

– Что значит «высокоорганизованный»?

– Он прирожденный самоучка, читает на уровне студента колледжа и никогда не упрямится и не капризничает. Но он не переносит, когда к нему прикасается кто-то, кроме нас с Верной Брикит, нашей приходящей домработницей. И еще он не говорит.

Карриктон стояла слишком близко, нарушая личное пространство, глядя на нее и Вуди.

– Ребенок лежит так, словно не подозревает о моем присутствии. Он всегда ведет себя подобным образом?

– Нет. Я же говорила, что Шекет его травмировал.

– Он домогался мальчика?

– Он угрожал сыну, мучил. Когда я вошла, Шекет… прикасался к лицу Вуди. Для сына самое ужасное, когда незнакомец дотрагивается до его лица.

– Вы сказали, ваш сын был травмирован. Его изнасиловали?

– Нет. Шекет собирался изнасиловать меня. Пугая Вуди, он издевался надо мной.

– Придется подвергнуть вашего сына врачебному осмотру. В ближайшее же время.

– Его не насиловали, – повторила Меган. – Незачем дополнительно травмировать его врачебным осмотром.

– Послушаем, что он сам скажет. Мне нужно взять показания и у него.

– Я же вам сказала, мой сын не говорит.

– Вообще?

– У аутистов это часто встречается.

Полицейский Ардженто, приехавший вместе с Карриктон, то слушал ее разговор с Меган, то выходил в коридор к другим полицейским. Подъехала третья машина. Красно-синие огни мигалок расцвечивали ветреную ночь за окнами. В доме Меган находились шестеро полицейских. Воздух наполнился потрескиванием раций на поясе стражей порядка. Меган не понимала, что именно они собираются осматривать и в каких комнатах. Она радовалась их присутствию, спугнувшему Шекета, но разговор с полицейской дамой становился все более оскорбительным.

– Значит, вы встречались с этим Ли Шекетом, – сказала Карриктон.

– Несколько раз. Но это было очень давно.

– И у вас были отношения с ним.

– Интимных не было. Несколько свиданий, и только. Говорю вам, это было очень давно.

– Вы говорили, он вам звонил.

– Да, вчера днем. Хотел, чтобы я поехала с ним в Коста-Рику. Безумие какое-то. Я наотрез отказалась.

Они ведь уже касались звонка Шекета. Меган понимала: Карриктон применяет методику хождения по кругу, постоянно возвращаясь к одним и тем же событиям, чтобы подловить Меган на обмане. Но все равно это действовало раздражающе.

– Если у Шекета не было ключа, как он проник в дом?

– Думаю, он появился, когда в доме еще работала Верна. Она по несколько раз выходит во двор и, чтобы не возиться с ключами, оставляет заднюю дверь открытой.

– И Шекет где-то прятался, пока вы не легли в постель?

– Полагаю, что да.

– Прятался несколько часов подряд. Странная терпеливость для человека, которого вы охарактеризовали как психически неустойчивого. – Карриктон что-то пометила в блокноте. – Итак, вы спали, но в вашу спальню он почему-то не пошел, а отправился в комнату мальчика.

– Как я уже говорила, я не спала. Я читала. Потом, когда меня стало клонить ко сну, я решила проверить оружейный сейф и увидела, что пистолет лежит не так, как я его обычно кладу, а обойма пуста.

– Сейф был заперт?

– Да. Я не знаю, каким образом Шекет подобрал комбинацию цифр.

– И давно у вас пистолет?

– Три года.

– Вы купили его в Калифорнии законным образом?

– Да.

– Я хочу видеть ваш документ на право владения оружием.

– Я покажу его вам, когда мы покончим с вашими вопросами.

– Вы прошли курсы безопасного обращения с оружием?