MITI и японское чудо: рост промышленной политики, 1925-1975 гг.

"Необходимость экономического роста в развивающейся стране имеет мало или вообще не имеет экономических источников. Она возникает из желания обрести полноценный человеческий статус, участвуя в индустриальной цивилизации, участие в которой в одиночку позволяет нации или отдельному человеку заставить других относиться к нему как к равному. Неспособность участвовать в нем делает нацию бессильной в военном отношении против соседей, в административном - неспособной контролировать своих граждан, в культурном - неспособной говорить на международном языке".

Все эти мотивы повлияли на Японию Мэйдзи, но были и другие, свойственные только ей. В частности, один из них вытекает из договоров, которые Япония была вынуждена заключить после первых контактов с западным империализмом в XIX веке: Тарифную автономию Япония получила только в 1911 году. Это означало, что Япония не могла помочь своей развивающейся промышленности с помощью защитных пошлин и других методов, рекомендованных рыночными теориями того времени, и правительство Мэйдзи пришло к выводу, что для достижения экономической независимости Японии необходимо напрямую участвовать в ее развитии.

 

Вторая особая проблема Японии просуществовала до конца 1960-х годов, затем на время исчезла, но вернулась после нефтяного кризиса 1970-х годов; это дефицит международного платежного баланса и, как следствие, необходимость для правительства управлять этим самым непримиримым потолком в стране с крайне ограниченными природными ресурсами. Уже в 1880-х годах, пишет Тидеманн, для поддержания баланса между иностранными платежами и таможенными поступлениями "все ведомства должны были составлять валютный бюджет наряду со своим обычным бюджетом в иенах". Вновь такой валютный бюджет появился в 1937 году и в той или иной форме просуществовал до 1964 года, когда была проведена либерализация торговли. В эпоху высоких темпов роста контроль над валютным бюджетом означал контроль над всей экономикой. Именно МИТИ осуществлял этот контроль, и валютные ассигнования должны были стать его решающим инструментом в реализации промышленной политики.

Политический характер плановой рациональности можно подчеркнуть и другим способом. MITI может быть экономической бюрократией, но это не бюрократия экономистов. До 1970-х годов среди высших чиновников министерства было всего два доктора экономических наук; остальные имели степень бакалавра экономики или, что гораздо чаще, государственного и административного права. Только после того, как в июне 1957 г. заместителем министра стал Уэно Косити*, современная экономическая теория стала внедряться в процесс планирования в министерстве (Уэно изучал экономику во время длительного выздоровления от туберкулеза, прежде чем занять пост заместителя министра). Амая Наохиро отражает эту ориентацию на министерства, когда он противопоставляет взгляды ученого и практика и отмечает, что многие вещи, нелогичные для теоретика, жизненно важны для практика, например, реальность национализма как активного элемента в экономических делах. Амайя призывает к созданию "науки о японской экономике" в отличие от "экономики вообще" и утверждает, что некоторые вещи, возможно, не физика, но уж точно экономика, имеют национальные грамматики.

 

Еще одно отличие рыночно-рационального государства от планово-рационального заключается в том, что в первом случае экономисты доминируют в формировании экономической политики, а во втором - националистически настроенные политические деятели. В рамках государства развития борьба за власть ведется между многими бюрократическими центрами, включая финансовый, экономического планирования, иностранных дел и т.д. Доминирование MITI в этой области позволило одному из японских комментаторов назвать его "пилотным агентством", а журналист издания Asahi, часто выступавший с резкой критикой MITI, тем не менее, признает, что MITI, "без сомнения, является самой большой концентрацией мозговой силы в Японии". Юрисдикция MITI простирается от контроля за гонками на велосипедах до установления тарифов на электроэнергию, но по-настоящему определяющей силой является контроль над промышленной политикой. Хотя разработка и проведение промышленной политики - это то, чем занимается государство развития, сама промышленная политика - что это такое и как она проводится - остается весьма спорной.

Промышленная политика, по словам Роберта Одзаки, "является исконно японским термином, не встречающимся в лексиконе западной экономической терминологии". Однако прочтение литературы позволяет дать ему следующее определение: это комплекс мер, касающихся защиты отечественной промышленности, развития стратегических отраслей и корректировки экономической структуры в ответ на внутренние и внешние изменения или в преддверии их, которые формулируются и осуществляются МИТИ во имя национальных интересов, как их понимают чиновники МИТИ".