MITI и японское чудо: рост промышленной политики, 1925-1975 гг.

Создание государственной бюрократии и кабинета министров предшествовало принятию Конституции Мэйдзи, созданию парламента и формированию политических партий в Японии примерно на пять-двадцать лет. Результат был предсказуем. Стремясь предотвратить конкурентные притязания на собственную власть со стороны лидеров политических партий, олигархи Мэйдзи создали слабый парламент, а также попытались уравновесить его бюрократическим аппаратом, который, по их мнению, они могли укомплектовать своими сторонниками или, по крайней мере, держать под своим личным контролем. Но со временем, когда бюрократия заняла центральное место в правительстве и ушла из жизни олигархов, именно бюрократы, как военные, так и гражданские, присваивали себе все больше и больше власти. Бюрократов довоенной Японии не любили, но уважали. Многие японцы возмущались сохранением привилегий Сацума и Чошу после того, как Япония стала единым государством. В то же время, если бы они не были в состоянии продемонстрировать свой талант на беспристрастных экзаменах, это было явным улучшением по сравнению с господством Сацума и Чошу. Политические партии были альтернативой государственному чиновничеству, но их слабость заключалась в том, что они всегда появлялись на политической сцене вторыми. Бюрократия претендовала на то, чтобы отстаивать общенациональные интересы, а партии характеризовались как отстаивающие только местные или специфические интересы. По мере индустриализации Японии партии постепенно приобретали влияние как представители дзайбацу и других имущественных интересов, но так и не смогли создать массовую базу. Одной из причин этого был тщательный контроль над расширением избирательного права (см. табл. 2). Другая причина заключалась в том, что в одной из палат Сейма - Палате пэров - доминировала бюрократия, которая организовала прямое императорское назначение своих старших отставных членов в пэры, где они легко превосходили титулованных членов в политическом мастерстве. В общем, вопрос о том, были ли военные и гражданские бюрократы эпохи после Мэйдзи действительно наиболее способными лидерами нации, стал спорным: они фактически убрали большинство центров власти, из которых им могли бросить вызов. Борьбы было много, и исход ее не был предрешен, но в конечном итоге бюрократическая карьера стала важнейшим путем к политической власти. Например, ни один из министров кабинета Тодзио*, сформированного в октябре 1941 г., не был избранным депутатом.

Довоенные бюрократы были не "государственными служащими", а "чиновниками императора" и назначались и были подотчетны только ему. Высокий социальный статус связывал их со временем самураев и послевоенных бюрократов, поскольку они обладали внутренним, а не внешним, или юридически-рациональным, авторитетом. Это означало, что они были в значительной степени свободны от внешних ограничений. "Современный бюрократ, - пишет Хендерсон, - конечно, не идентичен бюрократу-воину режима Токугава или даже новому, получившему университетское образование императорскому бюрократу довоенной Японии. Но все они до недавнего времени были в значительной степени выше закона в смысле независимого судебного контроля". Вместо верховенства закона Хендерсон приходит к выводу, что "преобладает верховенство бюрократов".