Митрополит Филипп

Иногда историю с перезахоронением мощей Филиппа датируют 1591 годом, но это неверная дата, результат ошибочного прочтения «каменной доски» на паперти соловецкого Преображенского собора. В разных публикациях один и тот же текст имеет две версии, содержащие важное различие. Иногда он читается так: «Лета 7078 (1569) преставися Филипп митрополит во Твери, декабря в 23 день. Лета 7099 (1591) привезены мощи Филипповы в Соловецкий монастырь и погребены августа в 8 день». Зато в других случаях указана иная дата: «….тут и погребен бысть… в лето 7098 (1590) месяца августа в 8 день на память иже во святых отца нашего Емелиана епископа Кизику…» Правильное чтение, как можно догадаться, — второе, так как в Житии четко сказано: перенесение состоялось «в двадцать первое лето по преставлении святого» (то есть прошло двадцать лет и сколько-то месяцев) и в «седьмое лето» (то есть прошло шесть лет и несколько месяцев) царствования государя Федора Ивановича. Как уже говорилось, земной путь святого Филиппа оборвался в декабре 1569 года. А царь Федор Иванович взошел на престол в марте 1584 года. Путем несложных арифметических вычислений в обоих случаях получается 1590 год, и 8 августа — вполне вероятная дата[95].

Что же касается «разночтений» в надписи на могильной плите, то окончательно поставить точку в этом вопросе удалось после исследования самой «каменной доски». В августе 2008 года автор этих строк видел ее в подклетном помещении Спасо-Преображенского храма на Соловках, над которым располагается придел преподобных Зосимы и Савватия. Надпись сохранилась превосходно, никаких разночтений быть не может: на ней совершенно определенно указан 7098-й, а не 7099 год.

Уже в 90-х годах XVI века возникла первая служба святителю Филиппу. Написали ее на Соловках, возможно игумен Иаков.

Казалось, тело Филиппа нашло себе последнее земное пристанище.

Но Бог судил иначе.

В конце XVI столетия святитель стал для Твери и Соловецких островов местночтимым святым. Но слава его постепенно росла. Житие Филиппа упоминает три чуда, случившиеся на его могиле[96]. Молва широко разнесла весть о них. Церковь чтила память Филиппа как благочестивого человека, до конца выполнившего свой пастырский долг. Всякий новый глава русского духовенства вспоминал о Филиппе как о личности, дающей ему наилучший нравственный пример. Ведь обстоятельства политической жизни могли повторить ситуацию, когда старший из архиереев державы должен отдать жизнь за истину…

Постепенно делались шаги к прославлению Филиппа как общероссийского святого.

В 1636 году, при патриархе Иоасафе I, соловецком постриженнике, на Московском печатном дворе вышла очередная Минея — богослужебная книга, содержащая молитвословия святым на каждый день. В этом издании под 23 декабря поставлена служба святому Филиппу. Там среди прочего было сказано: «Подобает царствующему граду Москве Филиппа везде имети, яко некую утварь царскую и сокровище некрадомое». По заказу патриарха была написана и отправлена на Соловки икона с образом святителя Филиппа.

Наконец, в 1646 году, при патриархе Иосифе, произошло второе перенесение мощей митрополита. Причиной послужило крепнувшее почитание его: монашеская братия хотела придать больше пышности месту захоронения святого. Настоятель Илия умолил главу Церкви ходатайствовать перед царем, и юный Алексей Михайлович дал согласие. 30 мая соловецкие иноки разрыли старое погребение, извлекли из гроба мощи и перенесли их в великолепный Спасо-Преображенский собор, постройка которого была начата много десятилетий назад, еще в игуменство Филиппа. Его биограф XIX века епископ Леонид (Краснопевков) добавляет: «При этом случае предполагали переменить одежду на чудотворце; но нашли это излишним: погребальные ризы святителя нисколько не обветшали, хотя пролежали в земле 87 лет. Иеромонах Феодул был отправлен к царю и патриарху с просфорою, святою водою и образами нового чудотворца». 31 мая рака с мощами была закрыта. У нее пошла волна исцелений…

В монастыре возникло пять (!) произведений, связанных с событиями 1646 года[97], в том числе большое «Слово на перенесение мощей» крупного духовного писателя старца Сергия Шелонина. На Соловках мечтали об учреждении большого, всей Русской церковью признанного праздника. Однако вышло иначе. Местное празднование установилось в обители, но дальше ее пределов не пошло. Быть может, причиной тому стал небольшой фрагмент «Похвального слова». Сергий Шелонин написал о видении священноинока Леонида, прежде стоявшего игуменом на Вологде, в Вознесенском монастыре. Леониду показаны были мучения государя Ивана Васильевича в загробном мире. В Москве, по всей видимости, ничего хорошего в таких откровениях увидеть не могли. Тень, падавшая на первого русского царя, родственника нового правящего дома Романовых, задевала и тогдашнего государя. Алексей Михайлович, по молодости лет и доброте душевной, мог бы посмотреть на подобную вольность сквозь пальцы. Но родня и сведущие в политических тонкостях вельможи, надо полагать, отсоветовали ему.