Митрополит Филипп

Именно Филипп ввел в обычай служить в ризе Зосимы, и после него так поступали другие настоятели Соловецкого монастыря.

Все перечисленные реликвии стали предметом особого почитания.

Именно Филипп дал указание вытесать могильный крест над погребением преподобного Савватия. Из-за сложностей, связанных с чтением надписей на этом кресте, его именовали то «келейным», то «молельным» и, соответственно, ставили Филиппу в заслугу обнаружение креста среди старых вещей — наряду с богородичным образом святого Савватия и Псалтыри святого Зосимы. В августе 2008 года автор этих строк ознакомился с превосходными фотографиями Савватиевского креста, сделанными А. В. Лаушкиным. Внимательное прочтение позволило определить точный смысл надписей. У основания креста сказано: «Крест Савватиа чюдотворца мо(г)илнои». На обратной стороне вырезано: «Лета 7064 (1555/1556). Взыскание и потружение игумена Филиппа». Чего ж яснее? Никто не искал этот крест, его изготовили по заказу настоятеля, чтобы поставить над мощами преподобного Савватия.

Именно Филипп дал вкладом на украшение гробницы соловецких чудотворцев деисус[47] из трех икон, образ Святой Троицы, икону Сорока мучеников — все «старинного высокого художества»; а также украшенную жемчугом панагию с изображениями Святой Троицы и Богоматери Воплощение. Очень дорогой подарок!

Именно Филипп в 1548 году пополнил Житие Зосимы и Савватия собранием новых чудес. Кстати, у него в келейном пользовании находилось несколько книг, в том числе «Житие чюдотворцов» в кожаном переплете. Скорее всего, это были Жития именно соловецких чудотворцев.

Наконец, именно Филипп способствовал умножению иконописных образов Зосимы и Савватия Соловецких. Судя по описи монастырского имущества, составленной в 1549 году, тогда, при начале игуменства Филиппа, в обители находилось 14 икон с изображениями этих святых. А по аналогичной описи 1570 года, составленной через четыре года после ухода Филиппа на митрополию, их оказалось уже 22.

Общероссийская канонизация основателей Соловецкого монастыря стала великим событием для северной обители. Ее настоятель стремился сделать так, чтобы его монастырь был достоин памяти преподобных Зосимы и Савватия, но паче того — их новой славы.

Филипп, среди прочих настоятелей, должен был отправиться в Москву в 1551 году, когда там проходил большой церковный собор, устанавливавший общие правила и запреты, касающиеся жизни духовенства. Позднее собор этот станут называть Стоглавым, поскольку текст ответов, данных Церковью на вопросы, заданные ей царем, был разделен в итоговом тексте на сотню глав. Видимо, на обратном пути Филипп зазимовал в Новгороде. 2 декабря он служил вместе с архиепископом Серапионом в храме Спаса на Нередице, когда хоронили высокородного аристократа, князя Курлятева. Будучи в Москве, игумен приобрел красочные книжные заставки в нововизантийском стиле, а также рисованные инициалы, которые затем были наклеены на листы рукописного Евангелия. Работа над Евангелием закончилась в 1551 году, переписывал его соловецкий монах Иоасаф Белобаев. Впоследствии оно осталось в книжном собрании обители.

Соловецкий монастырь был форпостом православия на Беломорье, где незадолго до того абсолютно господствовало язычество, да и в XVI веке крещение местных народов шло медленно и трудно. Обитель не могла не заниматься миссионерством, особенно если учесть, что под контроль соловецкой братии попали обширные территории по берегам Белого моря, переданные монастырю государевыми грамотами. Обитель (а значит, и ее настоятель) обязана была вести к крещению местных язычников — в этом состоял христианский долг ее иноков. Да и самые прозаические обстоятельства также подвигали на проповедь Христовой веры: ведь иначе местное население могло проявить враждебность к монахам, занятым колонизацией новых земель. По монастырскому преданию, первые иноки — насельники Большого Соловецкого острова — должны были выдержать борьбу с язычниками-карелами. К сожалению, материалов о миссионерской деятельности соловецкой братии в середине XVI века сохранилось совсем немного. Известно, что именно с Соловецкой обителью связаны подвиги миссионера Феодорита Кольского, крестившего лопарей в районе селения Кола. По словам современного историка А. А. Королева, «не вызывает сомнения, что в эти годы соловецкая миссия на Кольском полуострове не сводилась к деятельности одного блаженного Феодорита. Не исключено, что именно соловчане построили Петропавловскую церковь на реке Поной, предназначенную для крещеных лопарей»^{12}. Следует упомянуть и о Никольском монастыре, который возник в Кандалакше в первой половине — середине XVI века, также, вероятно, при участии соловецких монахов (в монастырском храме существовал придел во имя Соловецких чудотворцев). Его насельники занимались обращением лопарей: в 1554 году Иван Грозный пожаловал обители вотчину «для монастырского строения и для лопского крещения». Впоследствии Никольский Кандалакшский монастырь был приписан к Соловецкому, а в XVIII веке упразднен.