Митрополит Филипп

При игуменстве Филиппа под контролем Соловецкого монастыря оказалась колоссальную область. Суд и управление всеми делами в ней государь Иван Васильевич отдал Филиппу с братией. Местные власти – как светские, так и духовные, подчинявшиеся архиепископу Новгородскому, – утратили право вмешиваться в управление землями, пожалованными обители. Более того, насельники монастырских владений не платили на великого государя большинство податей и не отрабатывали повинностей. Лишь в исключительных случаях, вроде душегубства или «разбоя с поличным», местные чиновники могли судить тех, кто жил на территории этой области, могли потребовать отчета от иноческой общины и ее игумена. В остальном же судопроизводство возлагалось на Филиппа и соловецких старцев.

Вот цитата из жалованной грамоты Ивана IV, показывающая, сколь много власти получила обитель от государя: «А наши наместницы ноугоротцкие и двинские, и иных городов наместники, и волостели выгоозерские, и наши тиуны, и иных волостей волостели и их тиуны Соловетцкого монастыря игумена и страцов, и слуг, и крестьян, и дворников по городом, в которых городех их дворы, и в волостех на приезд, не судят ни в чем, опричь душегубства и розбоя с поличным, и приставов своих на них не дают и не всылают к ним ни по что… А кому будет чего искати на игумене з братьею[46], ино их сужю яз, царь и государь и великий князь, или наши казначеи (иными словами, местные власти даже не смеют принять иск, выдвинутый против монастыря, – его следует направить в Москву – Д.В.), а своих людей монастырских, слуг и крестьян, и дворников игумен Соловетцкого монастыря з братьею судят их сами во всём; а случитца суд смесной их людем з городцкими людьми или с волостными, и наши наместники ноугоротцкие, и двинские, и иных городов наместники, и волостели выгоозерские, и наши тиуны, и иных волостей волостели и их тиуны судят, а игумен з братьею или их приказчик с ними же судят, а прав будет или виноват монастырской человек, и он в правде и в вине игумену з братьею, а наши наместники…[47] в монастырского человека не вступаютца ни в правого, ни в виноватого; также и архиепископ ноугородцкий игумена, и старцов, и слуг, и крестьян, и дворников не судит ни во что, ни приставов своих к ним не вселяет ни по что, опричь духовного дела…» Соловецкий монастырь стал административным центром обширных земель, а главой политической власти в нем был никто иной, как игумен.

Таким образом, Филипп, отыскивая в земельных пожалованиях средства для большого строительства и обеспечения общины, оказался в роли нынешнего губернатора. И зе́мли, ему подчинявшиеся, по размеру своему равнялись небольшой области современной России.

Это огромная власть и огромная ответственность. Иной западный герцог или наш русский князь и мечтать не мог о столь больших владениях! А тут все досталось монастырю и его настоятелю.

Впрочем, Филипп, которого с детства готовили не только к войне, но и к делам правления, по роду своему, по прежнему своему предназначению, определенно подходил для этой роли.

И он правил жесткой рукой. Краю, оказавшемуся у него в подчинении, Филипп желал блага, хотел дать ему порядок и доброе устроение, но не терпел праздности, пьянства, азартных игр.

Трижды он составлял «уставные грамоты» – как бы сейчас сказали, «нормативные документы», – для населения монастырских владений. Это произошло в 1548, 1561 и 1564 годах. От имени Филиппа и монастырских властей были назначены «приказчики» с «доводчиками», которые получили право следствия, суда и управления на местах. Уставными грамотами определялись их права и обязанности, сколько и за что им платит местное население, какие пошлины и с кого они взимают, какие наказания положены им за злоупотребление властью. Для монастырской администрации, выезжавшей за пределы обители, на Суми и в Новгороде Великом строились и ремонтировались подворья.

По мнению советских историков, изучавших «вотчину» Соловецкой обители, сумма разного рода податей и повинностей, возложенных на жителей области, возросла с тех пор, как они попали под власть монастыря. А.А.Зимин прямо говорит о «росте поборов». Даже подростки, еще не знавшие полевой страды или тяжелого солеваренного промысла, должны были впрячься: «А [если] у которых земских людей [есть] дети или племянники… а поспели промышляти зверя и птицу и рыбу ловити, и ягоды и грибы брати…» – то «разруб» общего тягла в сельских общинах рекомендовалось проводить с учетом их трудоспособности. Но ведь и монастырь позаботился об устройстве скорого суда и эффективной локальной администрации. А это стоило немало. Одна из уставных грамот, кстати, заканчивалась грозным предупреждением: «[Если] старец наш приказчик или доводчик коего хрестьянина или казака изобидит чем ни буди или не по сей грамоте что на них возьмут, и им от нас быти в пользе и смирении; и кого чем изобидят, нам на них велети доправити вдвое». Иными словами, обидчику придется отдать вдвое против того, что он взял лишнего с крестьянина, а настоятель приведет его своей властью в «смирение».