Митрополит Филипп

Житие Филиппа прямо указывает на слова из Священного писания: «Сердце царево в руке Божией». Что царь избрал, то прежде ему Бог изволил.

О деятельности Филиппа в роли митрополита Московского до его конфликта с царем известно очень мало. Все-таки огромное количество документов и бумаг, связанных с центральным управлением Московского государства, да и с управлением церковным, погибло в трех колоссальных пожарах. Это, во-первых, огненная катастрофа 1571 года, когда Москву сжег крымский хан Девлет-Гирей, во-вторых, страшное буйство пламени в 1611 году, и, в-третьих, нечто неописуемое в 1626 году – тогда огонь разделил всю жизнь русской столицы на «допожарную» и «послепожарную». В результате о временах последних Рюриковичей известно на порядок меньше, чем о временах первых Романовых. Человеку, который не занимался специально эпохой Московского царства, трудно даже представить себе этот порог: со второй половины 20-х годов XVII века история России строго документирована; ее течение можно в подробностях проследить по государственным и церковным бумагам делового назначения. Прежде того – ошметки…

Житие говорит о делах митрополита много пышных слов, но слова эти общие. Они дают лишь одну конкретную подробность: глава Русской церкви склонялся к образу действий митрополита Макария, великого своего предшественника: «Благий сей, подражая прежеупомянутого благолюбиваго Макария митрополита усердно следовал по стопам его… И в те времена было во царствующем граде Москве и во всех местах благочестие великое. И славили вседержителя Бога и пречистую Богородицу, даровавших такого изящного пастыря. С этим соединялась духовная любовь православного государя царя со своим богомольцем и отцом, так что приятно было видеть это»[61]. Пример святого Макария – благой из благих! Этот мудрый человек занимал митрополичью кафедру более двадцати лет, и все важнейшие дела Церкви получили явственный отпечаток его личности. Филипп знал Макария, а Макарий когда-то оправдал Филиппа в расследовании о бегстве старца Артемия. Достоинства правления Макария были очевидны. Избрав духовное преемство по отношению к нему, новый митрополит сделал выбор, лучше которого измыслить невозможно… Все остальное в сообщении Жития представляет собой очередное упражнение благочестивого ума.

Но кое-что о двух годах правления митрополита Филиппа историкам все-таки известно.

Сразу после возведения в сан Филипп совершил первое деяние в роли митрополита. Он заполнил вакантную кафедру Полоцкого архиепископа суздальским владыкой Афанасием[62]. Полоцк в ту пору играл роль передового пункта русской обороны, он стоял на самой границе с неприятелем; кроме того, в этом городе с православными издавна соперничали католики (прежде всего, бернардинский орден) и протестанты весьма радикального толка. Отсутствие православного владыки в Полоцке выглядело рискованным и с вероисповедной, и с политической точки зрения. Филиппу следовало поторопиться с назначением архиепископа, что он и сделал. 11 августа 1566 года город получил нового владыку. Полоцк тогда бедствовал от морового поветрия, священники «вымерли», так что некому было совершать погребальные обряды. Афанасию пришлось вызвать их из других городов. На Полоцкой епархии он пробыл до весны 1568 года, когда, усталый и разбитый хворями, отправился в Кирилло-Белозерский монастырь, чтобы вскоре окончить там земные дни.

В декабре 1566 года Филипп вместе с новопоставленным архиепископом Полоцким Афанасием освящал недавно построенный Входоиерусалимский придел в кремлевском храме Благовещения. Поскольку эта церковь играла роль домового храма московских государей, на освящении был Иван IV с двумя царевичами.

В 1567 году митрополит получил от удельного князя В.А.Старицкого несудимую грамоту на все митрополичьи владения в районе Дмитрова, Боровска, Звенигорода, Романова и Стародуба Ряполовского. Как «игумен всея Руси» Филипп обрел тогда солидное подспорье своему колоссальному «хозяйству».

Вообще, 1567 год оказался трагическим для Русской церкви не по каким-то политическим, а по самым естественным причинам. Тогда умерло сразу несколько высших иерархов, и состав «Освященного собора» резко обновился. Филиппу приходилось отыскивать достойных людей и ставить их, одного за другим, на освобождавшиеся кафедры.