Митрополит Филипп

Известно четыре грамоты митрополита Филиппа, написанных им в Соловецкий монастырь и сохранившихся в библиотеке обители. Первая из них была отправлена сразу после его поставления в сан. С нею вместе Филипп послал прежней своей братии перца, гвоздики, да шафрана «в уху». Для монахов северной обители, куда многие съестные припасы доставлялись по морю, где о специях, среди прочих нужд, вспоминали в последнюю очередь, это был дорогой подарок. К инокам, старым своим знакомым, Филипп обращается с необыкновенной лаской и смирением. Он даже просит прощения – неведомо за какие грехи! – а потом сам дает его всем соловчанам: «Я вас благословляю, чтобы жили в любви яже о Христе и пеклись о бессмертных своих душах, и закон монастырский хранили… Да Бога ради простите меня грешного во всем, старец Иона, и священники, и вся… братия от мала до велика и христиане все от мала до велика. Перед всеми вами я виноват без рассуждения. А всех вас Бог простит»[66]. Митрополит также обещал соловецким монахам послушаться их совета, определяя игумена себе на замену.

В самом скором времени за первым письмом отправилось и второе. С ним поехали на Соловки подарки уже не дорогие, а просто драгоценные: икона Спаса с серебряной ризой вокруг головы, печатный Часовник в переплете (вещь недешевая, особенно в провинции), серебряный крест «делан сканью с каменьем, а в нем многие мощи святых». Когда Филипп ехал в Москву, он останавливался в Новгороде Великом. Там он получил этот крест от соловецкого постриженика старца Исаака, да еще складень, вырезанный на камне и обложенный серебром от некоего Семена Ермиловича Трусова (также послан на Соловки). Новый митрополит был по характеру своему и монашеской выучке бессеребренником. Взяв на дорожные расходы из монастырской казны сто рублей, он возвращает их обители.

11 августа 1566 года Филипп написал на подворье Соловецкого монастыря в Новгороде Великом, к заправлявшему там старцу Исааку. С третьей грамотой идет большое богатство. Новгородец Тучко Цветной на определенных условиях уступал обители свой двор «с палатою и садом». Филипп сообщает: он «побьет челом» великому государю, чтобы тот согласился закрепить этот двор за монастырем.

Впоследствии связь между Филиппом и соловецкой братией не оборвалась.

Последнее письмо митрополита отправилось к далеким северным островам 30 января 1568 года. В ту пору Филипп переживал тяжелые дни. Ссора с царем набирала силу, слова обличения уже были произнесены. Милые маленькие заботы обители, стоящей посреди соленой купели Белого моря, дают последнее убежище его душе, измученной большими заботами Русской церкви. Филиппу приходится трудно, его отношения с Иваном IV к тому времени крепко испорчены. Но простых иноков, старых своих товарищей, он ни словом не втягивает в конфликт и даже не посвящает в него. Как в первых грамотах митрополит просит братию молиться за царя и его семью, так и в последней.

Казалось бы, после кровавого кошмара, который Филипп увидел тогда, рука не поднимется написать привычные слова… Да, если это рука обычного человека. А Филипп давно научился избегать смятения чувств. Конечно, человек с царским венцом на голове может быть хорош или плох. Но государева власть имеет священный характер, и митрополит чтит ее, даже видя грехи ее носителя.

В дни испытаний владыка сохранил спокойствие духа. Он обращается к соловецким инокам с трогательной лаской: «Как вас Бог милует, все ли в спасении здравствуете? А яз Филипп Божиею милостию и государевым царским здравием, и вашими молитвами телесно жив…» Не кроется ли здесь между строк особый: митрополит «телесно жив», но душа его испытывает страдания?